Наконец, до ее ушей добрался звук, и Анжелика услышала, как хрипит: не был это звук, который надеешься услышать от человеческого существа.
Огонь в легких стихал. Она бессильно упала на спину.
Медленно подняла руку (сто фунтов, мертвый камень) и отерла с лица слой грязи. Тут же кто-то ей помог, деликатно очистив глаза.
Она заморгала.
Сядь, сказал ей Замойский, поднимая факел повыше чтобы не опалить ее волос. Наклонись. Пей, тебе нужно проблеваться.
Медленно подняла руку (сто фунтов, мертвый камень) и отерла с лица слой грязи. Тут же кто-то ей помог, деликатно очистив глаза.
Она заморгала.
Сядь, сказал ей Замойский, поднимая факел повыше чтобы не опалить ее волос. Наклонись. Пей, тебе нужно проблеваться.
Туманное пятно так выглядит его лицо.
Она с трудом сосредоточила взгляд. У него была густая черная борода. Левой рукой протягивал ей флягу. На плече его сидела трехголовая птица с серебристыми перьями.
Она протянула руку к воде и потеряла сознание.
Замойский спрятал флягу. Нож, которым Анжелика ранила его в руку, сунул в сапог. Отложив факел, поднял девушку и вынес ее на свет. Проскочил сквозь стену воды и вошел в пещеру под кривым сводом волнующейся по ветру саванны. Уложил Анжелику на приготовленную постель. Последняя змея медленно коптилась над экономным огнем. Над фиолетовым горизонтом вращался стройный Клык.
Замойский уселся в тени холодного камня, промыл и перевязал рану. Если теперь случится заражение, подумал, и мне будет угрожать неизбежная смерть появятся ли они тогда, отреагируют ли хоть как-то? Ради Анжелики не вмешались. Но она ли была целью?
Ибо тогда тогда он и вправду поверил, что те решили наконец взяться за дренаж его мозга и аккурат забирают его в свои интеррогационные помещения, куда-то вглубь секретных аналитических машин. Солнце погасло, и что-то потянуло его вниз, земля расселась под ногами, он успел лишь увидеть вскакивающую на ноги Анжелику с ножом в руке и подумал: жаль, после чего поглотил его черный левиафан. В ушах все еще звучали ее слова: «Это предопределено». Не вырывался. Летел во тьму, спокойный если не духом, так телом.
Его пронзил шок внезапного холода, когда он с плеском рухнул в воду. Нет, это хлюпанье доносилось со всех сторон: не только Замойский упал сюда из солнечной Африки упали тонны земли, упала вместе с ними Анжелика, наверняка вся роща, деревья, звери Проплывали мимо в глубине, в бурунах взболтанной воды, увлекая за собой цепочки воздушных пузырьков; что-то зацепило его за штанину он вырвался.
Выплыл обратно на поверхность, вздохнул. Протер глаза и, фыркая, осмотрелся во тьме. Нулевая ориентация. Можно ли вообще говорить о сторонах света в Мешке? Одно направление все же отличалось от остальных струящимся оттуда легким свечением, в то время как остальные стороны запечатывал густой мрак туда-то Замойский и поплыл, к свету.
Поскольку ориентиров ни для пространства, ни для времени не было, он сосредоточился на собственных гребках. После четырехсотого, проверив, ощутил ногами землю. Вылез на берег. Сорвал с ног какую-то траву, что оплелась вокруг колен.
Граница света и тьмы, резкая и явственная, словно грань жизни и смерти, бежала по земле в нескольких десятках метров впереди. Где это я, в какой-то пещере? Лежа на каменистом пляже теней, он перевернулся на спину. Не увидел никакого свода. Тяжело дышал. Мышцы рук и ног вздрагивали в сериях судорог и спазмов. В ботинках хлюпала вода. Пахло старой гарью.
Он закрыл глаза и рассмеялся.
Потом вышел на солнце и застыл, пораженный. Катастрофа. Что-то в руках богов испортилось, что-то треснуло в механизмах Клыков. Невозможно, чтобы похитители, поймавшие их в Мешок, сделали это специально.
Ничего не находилось на своем месте. Даже земля и небо. Он взглянул, откуда падает свет, где находится источник того тепла, что сушило кожу и одежду, там не было солнца. Там, сгибаясь в параболическую дугу к бесконечности, простиралась желто-зеленая саванна. Он видел пределы этого мира-в-пузыре, пределы языка скалы и песка словно кто-то вырезал кусок торта и втиснул его но не слишком глубоко в небесный свод.
Саванна в небе раздирала пространство и время: слева ночь (из которой он вышел), справа день (более узкая полоса).
Правда, внутри соответствующе свернутого Порта видны пространства и объекты, которые сами в Порт не взяты образ Солнца, а не само Солнце именно потому из Сол-Порта выкачивали энергию, что излучалась звездой но Анжелика говорила, что
Анжелика! Она находились так близко тоже должна была упасть в это озеро. Он оглянулся во тьму. Не кричала но ведь он, пока летел в воду, тоже не кричал.
Что ж, если сама не доплывет то погибла.
Он встал на границе ночи и в полный голос окликнул ее, раз, второй, третий.
Тишина.
Мертва?
Она об этом не переживала так что бы переживать мне?..
И все же он стоял там, спина на жаре, лицо в тени, и кричал в холодную темноту еще несколько минут.
Потом возвратился на солнце в его свет, сияние далекой синевы.
Присмотрелся к ближайшей куче деревьев. Даже не поверил: это снова та проклятущая роща! И как в предыдущем случае: в нескольких сотнях метров следующая. И следующая. И следующая.