Мы на квартире после проведения необходимых мероприятий прибрали, так что можете возвращаться прямо домой.
Следователь нажал кнопку вызова конвоя.
* * *
Как Глеб добрался домой, он помнил крайне смутно. Так же смутно, как он находился в СИЗО. Все это время он периодически начинал видеть мир в черно-белых цветах и тогда в ушах звенело и кровь сочилась из носа. Но приступы становились все реже, а сегодня вообще не беспокоили. И он потихоньку добрел до дому.
Старушки на скамейке замерли при его появлении. Открывая дверь в подъезд он услышал возбужденный шепот.
— Ну вот, я теперь местная звезда, — усмехнулся Глеб.
Открыв дверь, встал в прихожей и замер. Ощущение невозможности происшедшего накатило как волна. Звенящая тишина в квартире изредка нарушалась всхлипыванием бочка в туалете. На полу прихожей виднелись разводы. Явно следы ног вытирали давно нестиранной тряпкой, что валялась под ванной.
Глеб шагнул к зеву открытой двери в комнату. Пустая деревянная кровать стояла там же, где он ее оставил в тот безумный день. С нее сняли матрац, и пружины сетки казались висящими в пространстве сами по себе. Задернутые шторы на окне пропускали мало света, синий полумрак скрадывал происходящее. Нашарив выключатель Глеб включил свет и прикрыл глаза. Ему снова показалось, что цветовая слепота возвращается, и слабо проступающее пятно под кроватью черное не само по себе, а из-за игр с цветом в его голове.
Глеб начал поворачиваться, чтобы выйти из комнаты и замер на полушаге. Его старое кресло перекочевало из одного угла комнаты в другой, по диагонали от двери. И сейчас в этом кресле сидел незнакомец, со слабой улыбкой разглядывающий хозяина квартиры.
* * *
— Позвольте, а с кем, собственно… — Глеб с трудом собирал разбежавшиеся мысли.
— Фрайм. Фрайм Спайт, с вашего позволения.
Незнакомец слегка развел руками и склонил голову. Его светлые волосы аккуратно делил пробор, а сзади струился хвост. Из-под темно-коричневой кожаной безрукавки выглядывала светло-серая холщевая рубаха, края рукавов которой перехватывали черными кожаные наплечья. Черный широкий пояс подчеркивал некоторую худобу Фрайма. Темно-серые брюки заправлены в высокие кожаные сапоги. За голенищем одного из них виднелась рукоятка внушительного по размерам ножа.
— И все же, чем обязан? — Глеб никак не мог понять, что нужно странному незнакомцу.
— Приношу свои извинения за столь неожиданное для вас вторжение. Просто я не хотел давать повод для лишних пересудов соседям и вынужден был расположиться здесь без вашего согласия. Кстати, замок на дверях у вас просто смешон. Как можно доверять тяжким трудом нажитое имущество таким изделиям!
Глухое неудовольствие начало наполнять Глеба. Этот образчик самодовольства в его кресле легко жонглировал словами, подтверждая сказанное жестами рук. Но само его присутствие оставалось непонятным. А недавняя отсидка в камере и все случившееся ранее никак не улучшали настроение. Наоборот, болтовня Фрайма ощущалась настолько неуместной здесь, в этой комнате, что хозяин квартиры уже с трудом сдерживался от резкой отповеди. Этот глупый розыгрыш (а что еще могло это быть!) явно затянулся и пора было его закончить.
— И все же? — Глеб постарался, чтобы голос звучал ровно.
— Кстати, я очень рад, что вы сами не пострадали, и инцидент для вас закончился без серьезных последствий!
— Без последствий?
— Да, конечно! Ведь вы целы, Глеб. Это очень меня радует, и я просто…
— Ты говоришь без последствий?! А про Марину ты так же скажешь? Что она тоже без последствий?!
— Стоп! Вот истерики не надо. Про твою женщину я ничего не говорил. И пришел я не к ней, а к тебе.
— Да, конечно. Вот только она уже не сможет ходить и принимать гостей, — горько отозвался Глеб.