Имеются управляемые болотные огни для заманивания в трясину жен и родственников противника. Огненные ливни оптом со скидкой. Подселение тайных пороков, совращение полководцев условного врага, пропаганда суицида среди мирного населения, широкий ассортимент кощунств… Что вы делаете?! Прочь!!!
Я убрал руку от клетки.
— Почему вы кричите, милейший? Я всего лишь хотел ее погладить.
— Когтем? Вашим кривым, зазубренным когтем? Погладить?!
— Ну да. Кто это у вас? Зачарованный конкурент?
— Это мышка. Белая.
— Для вызова Крысьего Щелкунца? Я вас понимаю, со Щелкунцом нужен тонкий подход…
— Геенна нараспашку! Какой еще Крысий Щелкунец? Просто мышка! С хвостиком!
— Вы потрясающе умеете скрывать правду. Восхищен столь мастерским притворством…
Я снова потянулся к мышке, желая наощупь узнать, кто скрывается под шелковистой шкуркой. И ошибся. Это действительно оказалась просто мышка. Белая. Мгновение или два я смотрел на издыхающего зверька: мышь корчилась на когте, слабо попискивая. К судорогам смерти, приятным во всех отношениях, примешивался легкий аромат безнаказанности и подлости, столь бессмысленной, что она превращалась в лакомство для гурмана.
— Мерзавец! Матильда, моя крошка! Хаш Трог'л ан-Грма йоо!..
Он был по-настоящему силен, этот лысый неврастеник. Мне-нынешнему пришлось изрядно попотеть, прежде чем я ушел, оставив за спиной развалины башни и обугленное тело безумца-некроманта. Труп мышки я унес с собой, намереваясь исследовать природу существа и обратить в какое-нибудь милое чудовище. Не может быть, чтобы опытный маг так разволновался из-за жалкой подвальной твари. Никак не может быть.
А если может — я правильно сделал, что стер его башню с лица земли.
В будущем Царстве Зла таким слюнтяям не место. Оскорбить в лучших чувствах своего Владыку…
* * *
— Добрый день, господин. Вас интересуют мои картины?
Я не ответил, поглощен созерцанием. Кажется, наконец повезло. Талант, бесспорный талант. Офорты, гравюры и масштабные полотна, выставленные в галерее, были способны вызвать восхищение у истинного ценителя (каковым, безусловно, является ваш покорный Владыка!) — и трусливый ужас у горстки никчемного сброда, кишащего вокруг.
Убог мир, где гений прозябает в безвестности!
Рука живописца творила чудеса. Многообещающий прищур монстра-искусителя, восхитительная похоть в гримасе совращаемого; сладостные гвозди под ногтями, прописанные до мельчайших подробностей; языки пламени вырываются из окон детского приюта… В сравнении с моим любимцем Метатроном II-м, не хватало самой малости: непосредственного знания предмета. Дар должен опираться на опыт, иначе как по-настоящему проникнуть в душу зрителя, переделывая ее к худшему?
— Вам нравится?
Робкая надежда в голосе. Ну конечно, в окружении ничтожеств он вынужден испытывать лишения, заботиться о хлебе насущном, впадать в отчаяние от непонимания толпы. Но именно благодать мучений отточила талант до остроты вскрывающей горло бритвы.
— Хотите приобрести? Я возьму недорого…
— Недорого?! Опомнитесь, маэстро?! Ваш дар не имеет цены! Это я говорю вам, как знаток.
— Благодарю, господин. Мои картины редко покупают. Люди пугаются. Они хотят чего-нибудь более светлого…
— Ха! Светлого! Пошленький натюрморт с яблоками среди лилий! Слюнявый пейзажик с пастушками и овечками! Позор!
— Надо ли столь пренебрежительно отзываться о моих коллегах, господин? Среди них встречаются большие мастера. Просто мало кто видит так, как я…
— Разумеется! Вы истинный певец Зла!
— Певец Зла? Помилуйте!
— В данном случае вы, друг мой, обратились не по адресу. Не помилую.