– Почему? Разве мне запрещено находиться рядом с лошадьми?
– Никто тебе этого не запрещает, но другие жокеи могут дразнить тебя.
Шина пожала плечами.
– Если я буду на трибунах, то как же я смогу защищать тебя от опасности?
– Я тебя предупредил. Не забывай краснеть.
Боевой Топор в полном снаряжении ожидал Стайла. Увидев своего жокея, он нетерпеливо затоптался на месте. Стайл принялся разговаривать с ним, проведя рукой по крепким мускулам, проверяя упряжь и копыта. Он знал, что все в полном порядке, но хотел таким образом успокоить лошадь, чтобы она не испытывала беспокойства.
– Мы победим их и на этот раз, Топор, – ласково прошептал Стайл, и жеребец повел ушами, внимательно прислушиваясь к голосу своего жокея. – Все эти клячи останутся позади.
Остальные жокеи делали то же самое, правда, они не были так уверены в победе, как Стайл. Все они были тоже невысокого роста – миниатюрные атлеты, мускулистые гимнасты. Один из них заглянул через изгородь, наблюдая за Стайлом.
– У тебя новая кобыла, Стайл?
Тут же к нему присоединились и остальные.
– С виду крепкая. Уже скакал на ней?
– Резвая, наверное.
– Породистая лошадка…
– Не брыкается?
Шуткам – не всегда приличным – казалось, не будет конца. Шина не забывала краснеть. Наконец жокеи успокоились.
– Стайлу всегда достается самое лучшее, – сказал один из жокеев, возвращаясь к своей лошади.
– Мы всегда завидовали его кобылам, – заметил другой, – но мы не умеем скакать на них так, как это делает он.
– Вне всякого сомнения, – сказала Шина, и все рассмеялись.
– Они приняли тебя в свое общество, – сообщил ей Стайл. – Когда познакомишься с ними поближе, узнаешь, что это хорошие ребята. Мы соревнуемся на скачках, но понимаем друг друга. Мы с ними одинаковы.
Лошадей подвели к стартовому створу. Жокеи сидели верхом, вставив ноги в высокие стремена и слегка согнув колени. На ипподроме стало тихо.
Скачки проводились каждый день, но лошади и жокеи были всегда разными. Это привлекало зрителей. Как и тысячи лет назад, люди восхищались лошадьми, соревнующимися за победу. Праздничный дух состязания, красота несущихся во весь опор лошадей – о, что может с этим сравниться!
Створ открылся, и скачки начались.
Нагнув голову, чтобы она находилась на одном уровне со спиной, Стайл все время поддерживал себя на одинаковой высоте. Главную роль играли колени и равновесие. Стайл как бы плыл над лошадью, не мешая ей мчаться вперед. Он был как бы неподвижным пловцом среди беснующихся волн в штормовом море.
Рутина, но она нравилась Стайлу. В нем даже просыпалось сексуальное возбуждение, когда он соревновался на хорошей лошади. Боковым зрением он видел вздымающиеся спины других лошадей с парящими над ними жокеями – щепки в бушующем океане.
Зрительские трибуны превратились в смазанное пятно. Зрители всегда прикованы к земле, а он находится в настоящей реальности, в сердце Вселенной. Какой экстаз!
Боевой Топор любил простор, и Стайл дал ему возможность вырваться вперед, трогая поводья лишь в самых необходимых случаях. Жеребец сам шел к победе, он не выносил, когда к нему приближались другие лошади. Все, что ему было нужно, так это направляющая рука, не дающая сбиться ему с пути в критический момент. Стайл знал это, знали это и другие жокеи. Если он не совершит какую‑нибудь глупость, победа наверняка ждет его. Ни одна другая лошадь не могла сравниться с Боевым Топором.
Стайл оглянулся. Его тело продолжало совершать тысячи невидимых движений, компенсируя вес и направляя лошадь, но мозг был не занят.
Остальные лошади остались позади.