Жалеешь? тихо спросила Забава, и я невольно вздрогнула.
Покосилась на русалку и криво ухмыльнулась:
О чём мне жалеть? Это моя работа! Конечно, Тремдиш не ближний свет, но зато денежки посулили хорошие
Я не о деле, нетерпеливо отмахнулась Забава и, склонившись ко мне, прошептала: Жалеешь, что оттолкнула Генриха? Ты же любишь его
Я не отталкивала! прошипела я и невольно вдавила в пол педаль газа: машина взревела и рванулась вперёд так, что деревья на обочинах превратились в зелёные стены. Это он сжёг документы и расторгнул нашу помолвку! Я не нужна инститору, да и он мне не нужен!
Ну да, ну да, иронично покачала головой Забава. Он тебе настолько не нужен, что готова разбиться? Куда так несёшься? Я скрипнула зубами и с усилием потянула стопу на себя, зелёные полосы в окне снова приняли очертания деревьев. Забава вздохнула: Генрих наверняка считает, что у тебя фобия, связанная со свадьбой. Ты ведь столько раз стирала память Вукуле
Забава, прекрати, простонала я. Чего ты добиваешься?
Чтобы ты призналась себе, настолько тебе дорог Генрих! неожиданно рявкнула русалка. Ты же сама себя мучаешь. Подумай: разве стал бы Генрих заморачиваться с этими документами, если бы ты была ему не нужна? А? Ему что, делать нечего? Прикинь, сначала поднять на уши Комитет, чтобы доказать своё право называться твоим женихом, а потом за секунду сжечь все плоды своих усилий Зачем?! Чтобы тебя подразнить? Не кажется тебе, что это немного чересчур?
То есть, сердце дрогнуло, и я прошептала: Ты считаешь, что инститор реально собирался жениться на мне?
Нет, блин! рассмеялась Забава. Он нереально хотел жениться! Ну ты даёшь, подруга! Прикинь, мужик не прикасался к тебе, держал слово, которое дал твоему отцу Как ты думаешь, Генрих просто волю тренировал? Думаешь, он не хотел тебя? Да я как помню, какие искры между вами летали, так самой аж хочется найти свою вторую половинку!
Я мрачно усмехнулась:
Ага! Летают искры синие! У меня едва сердце не остановилось, когда он сжёг те документы магическим огнём.
Голос оборвался, в носу стало мокро, и я невольно всхлипнула.
Ты же знаешь, что Генрих жутко вспыльчивый, миролюбиво произнесла Забава. Наверняка, он уже жалеет о том, что сжёг документы. И о том, что напугал тебя синим пламенем. Но ты сама довела его, Мара. Во всём виноват твой строптивый характер!
В груди кольнуло, и я недовольно покосилась на русалку.
Нет! упрямо возразила я. Во всём виноват Олдрик! Всё из-за него Привет, я твой папочка! Через столько лет явился, и нате вам традиции. И сверху воздержание для полного комплекта! Я всё больше распалялась: Оно мне надо? Меня Лежка вырастил, инкуб мне больше отец, чем хранитель. А у того человека нет никаких прав, чтобы требовать от Генриха такое. Я, дрить твою за ногу, не послушная девственница, как Аноли! Эх, надо было прирезать старика, когда просил
Что?! лицо Забавы вытянулось так, что я усмехнулась: Ты же это несерьёзно?
Я вздохнула и переключила передачу: разумеется, несерьёзно! Придавить силой могу, даже окунуть в боль и ужас Но пронзить мечом нет. Тошнить начинает, стоит представить это. По спине пробежались мурашки: а вот нечто, что живёт во мне, не задумываясь сделает ещё и не такое! Я вспомнила седого Вукулу и окровавленный меч Нельзя давать волю даймонии! А сила эта едва не вырвалась на свободу после выходки Генриха. Лучше быть одной, тогда никто не пострадает И инститор в том числе.
Всё, что ни делается всё к лучшему, уверенно проговорила я и покосилась на хмурое лицо русалки: Честно, подруга! Свобода мне дороже всех парней на свете!
Забава хотела возразить, но я её перебила:
А вот и Тремдиш! Смотри, там указатель
Русалка прищурилась, разглядывая окрестности, я крикнула:
Ей, Данья! Куда дальше?
Ведьма коротко всхрапнула и потёрла лицо, её опухшие от неудобного сна веки словно не желали подниматься.
Прямо пока, прохрипела она. До главной площади, а потом покажу
Что? Где я? встрепенулся Лежик: кажется, и инкуба сморило долгой дорогой, даже хвалёная тошнота отступила.
Кто здесь? изображая испуг, подхватила я.
Забава невольно рассмеялась, Лежка насупился, а ведьма усиленно потёрла глаза. Домов становилось всё больше, но даже вдалеке я не смогла заметить ни одного высокого здания. Похоже, Тремдиш не поднялся выше третьего этажа. Даже главную площадь, которая была похожа на огромный масляный блин, окружали двухэтажные особняки. Данья махнула рукой в сторону одной из узких улочек, разбегающихся от сверкающего жёлтой плиткой «блина» в разные стороны, и я послушно свернула туда.
Мы остановились рядом с весёлым домиком, больше всего напоминающим пузатого жизнерадостного поросёнка: весь ярко-розовый, с круглыми окошками и «копытцами» лавочек в небольшом дворе. Лежик растерянно ходил вокруг клумбы в форме сердечка, а Забава со знанием дела осмотрела огромный дуб с вырезанными на коре многочисленными знаками «плюс», соединяющими одинокие буквы.
О! заметив её интерес, понимающе улыбнулась Данья. Это волшебное дерево!
Живое? насторожилась я и на всякий случай отступила на шаг: вдруг это родственник дубов из Рощи, схватит ещё за ноги корнями