. Да на хрен ему хоть барашек Авеля, хоть
морковка Каина… или что там выкопал и принес он? Бог разгневался, что Каин брал много, а принес для пожертвования – мало! Вы поняли?
Продолжайте, отец Ульфилла.
Я повернулся и ушел в сопровождении Макса, чувствуя на спине ненавидящий и в то же время несколько смятенный взгляд неистового священника.
Но, думаю, аргумент запомнит и воспользуется им при случае.
Уже из двери я услышал, как его голос возрос до крика:
– Удержи руки от лихоимства – и тогда лишь простирай их на милостыню! Если же мы теми же самыми руками одних будем грабить, а других
одевать, то милостыня – это повод ко всякому преступлению! Лучше не оказывай милосердия, чем оказывай такое, как совершил барон Эллеарт…
Хана барону, мелькнула сочувствующая мысль. Но Ульфилла дурак, не понимает, что нельзя на барона нападать, пока не искоренены грехи и
преступления куда более тяжкие. Да и вообще не представляю, когда наступят такие времена, чтобы олигархи жертвовали от «своего», а не из
награбленных миллиардов. Причем украдет миллиард – пожертвует миллион, и все счастливы. Прославляют его щедрость: мог бы и ничего не дать.
Так что Ульфиллу занесло…
Завтра же постараюсь спровадить, мелькнуло в голове. Дам денег, у самого крохи, упакую книги и… давай, святой отец. Мы на одной стороне
баррикады, но рядом нам лучше не находиться, убьем друг друга на радость противнику.
Макс все оглядывался, спросил шепотом, в голосе звучал приглушенный восторг:
– Как говорит!.. Как говорит!
– Как? – спросил я.
– Прямо в сердце слова Божьи вкладывает!
– Гм, – сказал я с сомнением. – Ладно, давай о деле. В каком состоянии твое воинство?
Он посерьезнел.
– Сэр Ричард, рыцарство распущено по домам. Остались только копейщики, ратники, лучники, арбалетчики…
– Пешие, – сказал я. – Тем более им понадобится больше времени.
– На что, сэр Ричард?
– На пеший переход, – ответил я туманно. – Ладно, отбери сперва лучших в отдельный отряд. И сразу же отправь к Хребту. Я укажу, в какую
точку.
– Где роют Тоннель?
– Да. На первых порах поможешь сэру Теодориху. Он там организовывает службу охраны.
Макс смотрел с недоумением, в самом деле, что там охранять, однако я смотрел строго и значительно, в глазах намек на нечто более важное,
пока тайное, и Макс проговорил достаточно бодро:
– Да, сэр Ричард!.. Будет сделано, сэр Ричард!
– Приступай, – сказал я отечески и, похлопав его по плечу, нырнул в темный полуподвал.
Отец Дитрих с тремя его священниками раскладывал отпечатанные листки на длинной и широкой лавке, просушивая оттиски.
– Благослови, отец Дитрих, – сказал я. – Мне кажется, что вы перепутали свое жилище с типографией.
Он оглянулся, в глазах промелькнуло виноватое выражение.
– Ох, сын мой, ты смеешься, это значит, все хорошо. Ты прав, я забросил все дела, а к себе удаляюсь только для короткого сна, но старые
люди спят мало!.. Я до сих пор не могу прийти в себя от этого чуда и всякий раз боюсь, что эта дивная машина исчезнет. Хотя уже вижу, как
она устроена, это так просто, что удивительно, почему никто не додумался раньше….
– Когда открытие сделано, – сказал я, – все удивляются, почему не сделали раньше, ведь так все просто!.. Да, теперь типографии будут
строить во всех городах. В этом и есть главное отличие науки от магии: всякий может повторить сделанное и получить тот же результат. Эх,
отец Дитрих, все бы так радовались, как вы, этому делу просвещения!.