Плюс как будто несколько новых.
– Ты что, набрался в стельку?
– Не-а…
– Намарафетился?
– Больно мне…
– Видать, успел все же что-то принять?
– Не сумел подобрать… – выдавил он, имея в виду скорее ключ от той двери, через которую врывались ночные видения и которую он уже давно и тщетно пытался запереть.
– Сейчас подгребет лекаришка с пятнадца… эта… – Голос Мэнни снова едва доносился сквозь неумолчный грохот прибоя.
Отчаянно пытаясь выплыть, едва не захлебнувшись горькой морской пеной, забился он в конвульсиях. И сразу же наткнулся на незнакомца, сидящего на краешке матраца со шприцем на излете.
– Должно помочь, – заметил тот негромко. – Верное средство. По-моему, он уже приходит в себя. Что, болезный ты наш, нутро-то горит? Ну не переживай! Могло быть гораздо хуже. Неужто и вправду все это он принял зараз? – Врач зашуршал пластиковой фольгой аптечных конвертиков. – Гремучая смесь – барбитураты с декседрином. Ты что, прямиком на тот свет собирался?
Дышать было тяжело по-прежнему, но сама боль уже отступала, оставляя за собой лишь чудовищную слабость.
– Все препараты помечены датами одной недели, – задумчиво протянул эскулап, прыщавый юнец с конским хвостиком и скверными зубами. – Из этого следует, что не все они сняты с твоей фармакарты. Придется доложить о факте заимствования, ты уж извини. Не хотелось бы, да никуда не денешься – присягу давал. Но ты не дрейфь, за эти препараты еще никого не сажали. Просто попадешь полиции на заметку и отправят на проверку в медцентр или в окружную клинику. А оттуда – либо в меддепартамент, либо на ДНД – добровольную наркологическую диспансеризацию. Я по твоему удостоверению уже заполнил необходимую форму, осталось только внести данные, как давно ты это зелье глотаешь в количествах сверх установленного.
– С месяц-другой…
Медик поскреб пером по бумаге на коленях.
– А с чьей фармакарты снимал?
– Друзья помогали.
– Нужны имена. – И после краткой паузы: – Хотя бы одно. Это пустая формальность, ни для кого никаких неприятностей. Уверяю, твоему дружку грозит лишь полицейский выговор да надзор за использованием фармакарты в течение года. Семечки… Одно имя.
– Не могу. Мне же помочь хотели.
– Видишь ли, если не назвать имен, это уже трактуется как сопротивление властям. Ты можешь оказаться за решеткой или угодить на ПНЛ – принудительное лечение. В весьма и весьма закрытом учреждении. Тогда ведь все равно выяснится, по чьей карте ты получал препараты, так что искренне советую не тратить даром свое и мое время. Ну давай же, не тяни резину!
Закрыв глаза от нестерпимого света ладонями:
– Не могу. Никак не могу… Обещал.
– Впиши мою карточку, – вмешался лифтер. – Мэнни Аренс, номер 247-602-6023.
Перо в руках медика отчаянно заскрипело.
– Никогда… ни разу с твоей карты не брал…
– Ну так разыграем их малость. Проверять ведь никто не станет. Фармакарты вечно в обороте, концов никому не найти. Когда моя кончается, сам занимаю у других, и наоборот. А полицейских замечаний у меня скопился вагон и маленькая тележка, стенки оклеивать можно. И ничего. Как понимаю, в ЗОБ-контролеnote 1 о них и не слыхивали. Зато ты выскочишь из воды сухим. Не бери в голову, паря!
– Не мо-гу… – прохрипел он, пытаясь высказать несогласие с рискованной затеей приятеля, беспокойство за него, а также полное свое бессилие удержать Мэнни от идиотской лжи.
– Часа через два-три тебе заметно полегчает, – заметил эскулап. – Но сегодня лучше бы из дому не выходить. Все одно через центр не пробиться – машинисты подземки снова затеяли бучу, и национальная гвардия наводит в старом городе порядок. В новостях сообщают, что там невесть что творится – просто ад кромешный. Отлежись лучше.