сказать на них 'тупое село'! За такие слова можно вырезать целую провинцию, причем совершенно бесплатно. Один из дворян, все еще стоявших у 'швырятельной' черты откашлялся: - По-моему, два щенка нуждаются в порке. И я лично наме.. - Ваши милости! Комнаты готовы! - Князь Докари соизволил услышать только слова трактирщика, поблагодарил кивком и свистнул. Дверь бухнула, открываясь, и с размаху, настежь отворенная, хрястнула о каменную стену: это Гвоздик вбежал, улыбаясь люто и счастливо. - Тихо, Гвоздик. Хозяин, счет с утра пораньше, и позаботьтесь о лошадях. Путешественники пересекли мертвую тишину зала, чинно взошли наверх и там уже, наверху, оба вошли в комнату, предназначенную князю Докари. - Побудьте у меня несколько минут, Керси, ибо они все же дворяне: дар речи неминуемо к ним вернется, и они придут за разъяснениями, либо, напротив, с разъяснениями. Керси молча кивнул, за время путешествия он привык доверять старшему другу. И точно: осторожное пошкребывание, извинительное бормотание... - Что такое, любезный хозяин? - А... я... они... просют выйти к ним... Вон там... В нескольких шагах от двери их ждал один из этих дворян, как раз тот, который так неосторожно швырнул кинжал. - Да, сударь? - Гм... Я Итахи Сотика, пожизненный виконт! - Рыцарь князь Докари Та Микол. У вас есть ко мне обиды? Дворянин, пришедший за вызовом, тем временем стремительно трезвел. Он вспомнил вдруг, как это юное сиятельство обращается с летящим кинжалом, он вдруг увидел в дверях страшенную морду обуреваемого любопытством Гвоздика, он понял вдруг, что юноша, стоящий напротив него, носит золотые шпоры, ничуть не ниже ростом, а в плечах пошире, и вообще глаза его светятся отнюдь не страхом перед ссорой... - К вам, сударь? Ни малейших. Но вот к вашему спутнику... признаюсь... - У Итахи Сотиха был очень быстрый и изворотливый ум, он даже успел вспомнить 'тупое село', слова, которые якобы и привели его на второй этаж, к дверям путешественников. - А.. разумеется Позвольте представить: дворянин Керси Талои, оруженосец маркиза Короны сударя Хоггроги Солнышко, за бесстрашие и удаль, за многочисленные подвиги на поле боя представленный им к венчанию в рыцари. Друзья, Керси и Рокари, успели отъехать довольно далеко от владений маркиза, но репутация его и слухи о нем разошлись еще дальше. Вполне возможно, что виконт Итаки Сотика, не на шутку струхнувший, но, тем не менее, движимый долгом чести, не решился бы отступить открыто, однако в разговор вмешался Керси. - Послушайте, сударь Докари! Вы напрасно тратите столько времени на этого вонючего кабана!.. Виноват! Прошу прощения за оговорку - борова! Уступите мне место, и я враз обрублю ему уши. - Что-о? - Итаки Сотика оторопел, весь уже трезвый как стеклышко. - Да. А вслед за ушами руки, а потом ноги. Язык отрежу, а губы сохраню, чтобы он мог с их помощью зарабатывать себе на жизнь, высвистывая и вышлепывая для постояльцев веселые песенки на заказ. Боги милосердные! Он еще здесь! Керси ударил пришедшего кулаком в живот, схватил за шиворот, чтобы тот не мог согнуться и упасть, подволок к лестнице и пинком спустил его вниз. Друзья, во главе с Гвоздиком, вернулись в комнату князя, а разгоряченный Керси тотчас предложил князю побиться об заклад: - На одну, буквально на одну серебряную монету, сударь Докари! Что они не побеспокоят нас больше! Докари расхохотался. - Но это был бы заведомо проигрышный для меня заклад, сударь Керси! - Просто Керси. - Осмотрительнее было бы нам провести эту ночь в одних покоях, перенеся сюда кровать, так меня учил мой наставник на подобные случаи, но - уверен: вы правы, и мы спокойно можем выспаться каждый у себя. Хотите, я зашлю к вам Гвоздика, на чуткость и охрану? - Не стоит...