Середина XVIII века в Европе отмечена усиленным использованием румян. Идеал красоты, который мы видим на портретах того времени, бледное лицо с розовыми щеками (аналогично моде шестнадцатого века) и темными очерченными бровями. С помощью макияжа подчеркивался статус и демонстрировалась причастность к модным веяниям. Румяна наносились так щедро, что каждому очевидно цель выглядеть естественно не преследовалась. Особенно это касается Франции, которая к этому моменту получает статус законодательницы моды для всей Европы. Придворный этикет французского двора подразумевает раскрашивание лица. Хотя основная часть работы по «наведению марафета» происходит за закрытыми дверями, нанесение макияжа и облачение в платье становится частью публичного представления под условным названием «утро аристократки» (примерно так же сегодня делаются съемки за кулисами модных съемок то, что называют «бэкстейдж»). Маркиза де Помпадур, фаворитка французского короля Людовика XV, знаменита многочисленными портретами, где она изображается с явно нарумяненными щеками. Ее усилия не пропали даром: один из оттенков розового ныне известен как «розовый Помпадур». На портрете Франсуа Буше 1758 года она изображена у туалетного столика за нанесением румян миниатюрной кисточкой из небольшой пудреницы редкий случай, когда искусство косметической живописи запечатлено в произведении искусства живописи художественной.
Красный, самый древний цвет краски, пробуждает в нас первобытный эмоциональный отклик и возбуждает сильные и противоречивые чувства.
К этому моменту краски для макияжа уже существовали почти в том же количестве оттенков, что и краски художественные и использовались мастерски. В дневниках, опубликованных в 1877 году, шведский аристократ граф Аксель фон Ферзен описывает увиденную им сцену: французская дворянка наносит макияж и использует, по его словам, шесть баночек с красной краской и еще одну, в которой было что-то скорее черное, чем красное. Мораг Мартин в своей книге Selling Beauty («Продавая красоту») говорит, что «граф понял, что там был красивейший из красных цветов, которые ему когда-либо доводилось видеть. Затем, поверх этого первого слоя, дама добавила краски из остальных шести, по две зараз»[21].
В то время при дворе красной краской пользовались и мужчины, и даже дети правда, несколько другими оттенками, нежели женщины. К 1780 году во Франции румяна можно было купить у парфюмеров. Сделать это мог каждый, у кого хватало денег. Но средние классы использовали меньше косметики, и в целом их образ был более скромным, чем у аристократии. Французские писатели Эдмон и Жюль де Гонкур в одном из своих произведений объясняют, что «румяна благочестивой дамы не то же, что румяна придворных или румяна куртизанок; это лишь намек на неуловимый оттенок»[22].
Неумеренность макияжа во Франции привела к осуждению его в Англии. Там многие все еще считали его фальшивкой и бутафорией. Портреты дам восемнадцатого века в Англии и США позволяют предположить, что они предпочитали выглядеть проще и естественнее, чем дамы во Франции в тот же период. В 1775 году англичанин Хорас Уолпол в письме из Парижа сравнил косметические привычки двух стран в таком юмористическом пассаже: «Вчера в опере я обнаружил англичанку в плюмаже, но без макияжа, отчего она выглядела, как пускающая слюни шлюха; наши соотечественницы ни перед чем не остановятся, только бы продемонстрировать свое благочестие!»[23] Однако пропасть между «макияжем по-французски» и «макияжем по-английски» существовала недолго Французская революция привела все к более-менее единому знаменателю, повернув парижскую моду в сторону большей естественности.
В то время при дворе красной краской пользовались и мужчины, и даже дети правда, несколько другими оттенками, нежели женщины. К 1780 году во Франции румяна можно было купить у парфюмеров. Сделать это мог каждый, у кого хватало денег. Но средние классы использовали меньше косметики, и в целом их образ был более скромным, чем у аристократии. Французские писатели Эдмон и Жюль де Гонкур в одном из своих произведений объясняют, что «румяна благочестивой дамы не то же, что румяна придворных или румяна куртизанок; это лишь намек на неуловимый оттенок»[22].
Неумеренность макияжа во Франции привела к осуждению его в Англии. Там многие все еще считали его фальшивкой и бутафорией. Портреты дам восемнадцатого века в Англии и США позволяют предположить, что они предпочитали выглядеть проще и естественнее, чем дамы во Франции в тот же период. В 1775 году англичанин Хорас Уолпол в письме из Парижа сравнил косметические привычки двух стран в таком юмористическом пассаже: «Вчера в опере я обнаружил англичанку в плюмаже, но без макияжа, отчего она выглядела, как пускающая слюни шлюха; наши соотечественницы ни перед чем не остановятся, только бы продемонстрировать свое благочестие!»[23] Однако пропасть между «макияжем по-французски» и «макияжем по-английски» существовала недолго Французская революция привела все к более-менее единому знаменателю, повернув парижскую моду в сторону большей естественности.