Данилка крикнул нам, чтобы мы бежали и ждали его в кают-компании, а сам скрылся внутри шахты. Мы бросились бежать вдоль кольцевого коридора в сторону кают-компании. Пробежали мимо хозблока, мимо машинного отделения и медицинского блока, миновали двери в спальные каюты. Когда мы вбежали в отсек кают-компании, Варданян заблокировал переходный тамбур отсека.
В кают-компании тоже стояло это красное марево, но там оно было намного прозрачнее, чем в отсеке управления и в кольцевом отсеке. Оно там было даже не красное, а бледно-розовое.
Мы буквально повались в кресла и на выдвижной диван. Не знаю, как чувствовали себя другие, но у меня, как говорится, тряслись все поджилки. Виктор, плюхнувшись рядом со мной на выдвижной диван, спрашивает Бориса:
Боря, а как же Данил сюда попадёт? Тамбур заблокирован.
Вить, не беспокойся. Он пройдёт. Ты же знаешь, что он сквозь чего хочешь пройдёт. Для него это пустяк.
Борис уселся рядом с нами. Мы все ждали, чем закончится этот кошмар.
Данилка появился минут через пять. Он, как и говорил Борис, прошёл сквозь заблокированный переходный тамбур. Остановившись около входного люка, Данилка велел всем успокоиться (легко сказать), а Борис спросил его:
Данил, скажи: что произошло?
То, что я услышал в ответ, было как удар обухом по голове. Я ожидал услышать всё что угодно, но не то, что услышал:
«Прометей-2» взорвался, сообщил Данилка.
В кают-компании на миг повисла мёртвая тишина, а потом поднялся такой гвалт, что трудно было разобрать, кто что говорит. Почти все повскакивали с мест. Овсянников кое-как уговорил, чтобы все снова расселись по местам и успокоились.
Когда суматоха прекратилась, Борис спросил Данилку:
Данил, что ты имеешь в виду? Ты хочешь сказать, что мы погибли? Нам только кажется, что мы существуем?
По правде говоря, у меня в тот момент было такое чувство. То есть что мне лишь грезится, что я существую. Абсурдное чувство, не правда ли? Овсянников нас успокоил. Он сказал, что никому ничего не кажется и что все живы. Потом он пояснил:
Звездолёт взорвался в далёком прошлом.
Боря, удивлённо:
Бред В каком ещё прошлом?
В прошлом, в котором никого из нас ещё не было, ответил Данилка и уточнил, в тысяча девятьсот сорок втором году.
Ничего не понимаю пробормотал Борис.
Дядя Боря, Вы думаете, что я что-нибудь в этом понял?
Но как он мог взорваться в то время, в котором его не существовало? Как он вообще мог взорваться? Если он взорвался, то почему сейчас целый и невредимый?
Дядя Боря, я же сказал, что не могу это объяснить. Ну, пока не могу, а дальше не знаю.
Варданян задал вопрос:
Данил, а что это за красное не пойми что? Ты это-то хоть знаешь?
Знаю. Это распылённая в пространстве и времени кровь.
Игорь с испугом:
Кровь?! Какая ещё кровь?!
Наша. То есть не всех нас, а всех, кроме моей.
Полный бред, чуть слышно произнёс Борис. Он сказал это так тихо, что даже я еле это услышал, хотя сидел на диване рядом с ним. Но Данилка, который всё ещё стоял около люка, услышал и уточнил:
Не бред, а абсурд, если не знаете. Но это то, о чём я сказал.
После того как Данилка сказал про кровь, на меня словно дыхнуло могильным холодом. Я сидел на диване, оцепенев от ужаса, боясь даже пошевелиться.
После короткой паузы Варданян сказал:
Данил, я ничего не понял. Наверное, вообще никто не понял. В любом случае от этого тумана стало как-то нехорошо. Ты можешь его убрать?
Могу, но не буду.
Почему? удивился Борис.
А потому. Я не знаю, к чему это приведёт. Кровь исчезнет сама примерно через десять минут. Надо дождаться, когда «Прометей-2» выйдет из кровяной туманности.
Из туманности?! воскликнул Борис
Да, из туманности. Мы, если не знаете, в туманности из нашей ну, то есть из вашей крови. Туманность снаружи, а внутри лишь её малая часть. Я не понимаю, откуда могло взяться столько вашей крови. Даже земные океаны лишь капля по сравнению с этой туманностью.
Варданян, удивлённо:
Данил, как снаружи могло что-то попасть внутрь звездолёта? Как же защиты? Они не работают?
Защиты работают, ответил Овсянников, а остального я не понимаю.
Я спросил:
Ну ладно, пусть туманность, пусть что-то попало внутрь, но что это за дрянь к нам тянулась?
Руки?
Они самые.
Сань, я не знаю. Сама туманность не живая. Ей управляет какая-то сила. Я не знаю, какая, но ясно, что она связана с Вселенским Злом.
Оно сюда, в кают-компанию, не пролезет? Я про руки или как там это назвать.
Не пролезет, их больше нет. Когда вы ушли, это не «знаю что», которое управляло туманом, получило от меня такую встрёпку. Короче, оно сюда больше не сунется.
Борис спросил:
Данил, мы вышли в суперпространство?
Вышли, но я не знаю, где мы находимся.
Это мы установим по приборам, обнадёжил Рич.
Не установите.
Почему? спросил Борис.
Если я не чувствую, где мы находимся, приборы тем более этого не определят. Вы же знаете, что я всегда чувствую всё, что меня окружает. Пространство будто продолжение меня самого.
Знаю, конечно. Но ты же сам говоришь, что потерял ориентацию. Может, это из-за того, что ты терял сознание?
Дядя Боря, я не потерял бы ориентацию, даже если бы терял сознание. К тому же, дядя Боря, если бы я хоть на миг потерял сознание, никого из нас сейчас не было бы в живых.