Граждане, предъявите ваши документы!
Я вздрогнул от неожиданности. Обернувшись на голос, я увидел трёх милиционеров. На них была старинная милицейская форма, которую до этого я видел только в старых кинофильмах.
Я растерялся. Хотя, конечно, не только я, все растерялись. Откуда у нас могли быть документы того времени? Попытаться объяснить милиционерам, что попали в их время из будущего? Ага, так они и поверят «в такую сказку».
Вдруг что-то овладело моим сознанием. Я, сам того не желая, поднялся со скамейки и ответил:
Мы после ночной смены. Отдыхаем. Нам через сутки снова заступать.
Я достал из кармана неизвестно откуда взявшийся старинный паспорт и протянул его милиционеру. Тот взял паспорт, открыл его и, посмотрев, неожиданно вытянулся по струнке. Козырнув, вернул мне паспорт и сказал:
Извините, товарищ Бусыгин, виноват.
Ну что Вы ответил я, всё ещё повинуясь внутренним приказам, это ваша служба.
Эти товарищи с Вами, Александр Харитонович? спросил милиционер.
Да, конечно, ответил я, они из моей смены, а это сын моей племянницы, добавил я, кивнув на Данилку.
Товарищи, вы ничего странного не заметили? Поступил сигнал, что тут чуть ли не над деревьями летал странный самолёт, а потом куда-то исчез.
Товарищи, вы ничего странного не заметили? Поступил сигнал, что тут чуть ли не над деревьями летал странный самолёт, а потом куда-то исчез.
Нет, говорю, ничего такого мы не видели.
Ну, тогда ещё раз извините, что побеспокоили.
Милиционеры ушли, и меня отпустило ЭТО. Я, ничего не понимая, смотрел на товарищей, те на меня. И я, наконец, понял, кто управлял моими действиями. Не знаю, почему я не понял этого сразу. Опять забыл, кто такой Овсянников.
Данилка продолжал сидеть на скамейке. Я посмотрел прямо ему в глаза. Спрашиваю:
Твоя работа?
А что, ты хотел проблем? отвечает.
Да уж, лишние проблемы ни мне, ни остальным нужны не были. Их, этих проблем, нам и так с лихвой хватало. Валя говорит:
Данилка, здорово это ты насчёт Бусыгина придумал. Вон, какой знаменитостью Сашку сделал11.
Зато быстро отстали, сказал Овсянников, А Сашка пусть гордится, что побывал знаменитостью.
Ладно, говорю, буду гордиться. Я бы ещё больше гордился, если бы ты сделал меня Сталиным.
Будешь напрашиваться сделаю Гитлером. Только не знаю, долго ли тебе осталось гордиться.
В каком смысле?
В прямом. Ладно, нам надо проверить ещё кое-что. Хорошо, если я ошибаюсь.
В общем, от того, как вёл себя Овсянников, от его слов, моя тревога усиливалась. Я хотел было спросить, про это «если ошибаюсь», но меня опередил Борис. Данилка не ответил, а только сказал нам:
Идёмте, и мы пошли с ним на нашу улицу.
***
Здесь всё было знакомо. Только между нашей улицей и Кленовой стояла старая столовая здание барачного типа. Это здание я, раньше, видел на фотографии в нашем семейном фотоальбоме.
А вот наш будущий дом обычный двухэтажный щитковый дом предвоенной постройки, обитый коричневыми рейками. Только эти рейки не такие растрескавшиеся, какими были (или будут) в наше время. Ещё окна заклеены крест-накрест полосками газетной бумаги. Это чтобы во время бомбёжек не вылетели от ударной волны стёкла.
На улице никого не было. Данилка подошёл к стене дома, посмотрел ещё раз, не видит ли кто-нибудь посторонний, отодрал от стены одну рейку, заглянул под неё и поставил рейку на место.
Я так и думал, сказал он, и сразу погрустнел. Хотя нет, грустным он уже был, когда вернулся из суперпространства. Теперь он стал совсем хмурым.
Я его спросил:
Что случилось? О чём ты?
Вопросы потом. Сейчас ещё кое-что проверю. Сейчас все отойдите за угол, чтобы вас не было видно со двора. Саша, идёт со мной.
Куда? спрашиваю.
К тебе домой.
Ко мне?! Но ведь там же
Вопросы потом. У нас мало времени, если вообще Короче, идём.
Итак, все спрятались за углом, а я пошёл с Данилкой. Мы вошли в подъезд, поднялись на второй этаж и остановились напротив двери моей будущей квартиры.
Неожиданно что-то произошло. Потолок, перила лестницы, да вообще всё, стало выше раза в два, если не больше. Я взглянул на Данилку и буквально обомлел. Он был ростом гораздо выше меня. Данилка говорит мне:
Саня, значит такое дело. Запоминай. Сейчас тебе семь лет. Зовут тебя Ваня, фамилия Лошкарёв. Мы постучим в дверь, я спущусь на площадку ниже, а ты спроси, дома ли Лена и попроси позвать её. Когда выйдет, позови её во двор.
Я теперь понял, что случилось. Я посмотрел и увидел, что на мне надеты чёрные шаровары, майка не первой свежести. Руки худющие. Это был шок. Данилка спросил:
Саня, ты меня слышишь?
Да, слышу ответил я и не узнал своего голоса. Да, действительно семь лет. В двадцать шесть лет такого голоса быть не могло. А Данилка мне:
Короче, позови Лену во двор.
Какую Лену?
Твою прабабушку. Только не пугайся, ей сейчас тоже семь лет, как и тебе.
Прабабушку?! Но она же на планете Рай.
Саня, очнись! Нет ещё никакой планеты Рай. Твоя прабабушка здесь, на Земле. Вспомни, какой сейчас год.
Да, говорю, конечно. Только всё неожиданно. Я надеюсь, что ты вернёшь мне прежний облик?
Кто там?
Ну, мне, что делать, пришлось сыграть роль: