Доктор Стенли не стал дослушивать до конца эти явно издевательские слова, а хлопнул громко дверью, покинув этот темный и мрачный кабинет.
Директор был доволен, предавшись наконец, тишине. Он был рад тому, что полиция остановилась на единственной удобной для нее версии самоубийстве, так как повторный визит этих двух гостей в его лечебницу он бы стерпел с большим трудом.
Успокоение растекалось по венам директора, мужчина упивался затишьем. Он сосредоточенно изучал историю болезни Эриха Бэля, читая медленно и внимательно, чтобы не пропустить чего-то важного, анализировал регулярные сеансы, ярко описанные лечащим врачом пациента, разговоры доктора и больного. Коренастый мужчина с большими, грубыми руками и толстыми пальцами, перелистывающий сейчас тонкую историю одной человеческой жизни, в эту минуту не думал, нет, а знакомился с бессчетным количеством фактов об Эрихе Бэле.
«Эрих Бэль, двадцать девять лет. Не женат. Детей нет. Рост метр семьдесят семь. Вес пятьдесят килограммов. Телосложение: дистрофическая худоба.
Аппетит слабый. Ест мало и нерегулярно. На дух не переносит сигаретного дыма. Пациент неоднократно жаловался на то, что может потерять сознание, если сделает хотя бы одну затяжку. К пассивному курению относится крайне отрицательно.
Заключение: потеря цветовой и вкусовой гаммы. Постоянная вялость, подавленное состояние. Несколько раз жаловался на жизнь. Мыслями о смерти пациент никогда не делился в присутствии врачей.
Тело чисто, попыток суицида не обнаружено. Разрешено пользоваться одной бритвой и иметь в запасе два острых лезвия.
Диагноз: циркулярная депрессия.
Лечащий врач: Л. Кан.
Дата и подпись».
Директор наслаждался вкусом дыма, перелистнув прочитанную страницу.
« Доброе утро, Эрих. К вам можно войти?
Доброе утро, доктор Кан. Входите.
Состояние пациента безрадостное, хмурое. Было замечено ранее, что его настроение меняется от перемены погоды. Сейчас за окном дождливо и пасмурно.
Как ваше самочувствие? Сыграем в нарды или у вас есть дела поважнее?
Сожалею, доктор, сегодня не расположен к играм. Хочу почитать книгу и подумать.
Что вы на этот раз читаете, Эрих?
Ремарка.
Есть предположение, что книги Ремарка угнетающе влияют на моего пациента из-за своей депрессивной атмосферы.
А вы не думали почитать что-нибудь другое? Например, Джерома Клапку Джерома?
Мне нравится Ремарк, доктор Кан.
Хорошо. Ничего не имею против! Но вы понимаете, Эрих, что ваше лечение затянулось и что люди, страдающие вашей болезнью, в основном сидят дома, пьют чай и читают книги?
Да. Этим я и занимался дома. Но теперь я и здесь пью чай и читаю книги.
Вы принимаете таблетки?
Да.
Задерживаете на своем лице улыбку на протяжении одной минуты три раза в день?
Это был мой личный совет, чтобы зафиксировать у него радостное состояние и добиться от пациента оптимистичного расположения духа.
Нет, доктор Кан. Это глупо.
А что, по-вашему, не глупо, Эрих?
Читать Ремарка, пить чай и грустить.
Я заметил присутствие чувства юмора у моего пациента, несмотря на его подавленное состояние.
Вы понимаете, что в этой лечебнице лежат и другие пациенты с более серьезными заболеваниями, чем у вас?
Они мне не мешают.
Пациент всем своим отсутствующим видом говорил мне, чтобы я оставил его в покое.
Вам здесь не место, Эрих.
После этих слов я покинул палату Эриха Бэля и продолжил обход».
Директор улыбнулся, отложил в сторону историю болезни пациента и взял в руки телефонную трубку.
Доктор Стенли, вызовите немедленно ко мне в кабинет доктора Кана.
Заместитель лишь коротко ответил: «Да», так как был зол и сердит на свое начальство за серьезное обвинение.
Спустя пять минут в кабинет пожаловал доктор Кан. Высокий, худощавый человек с болезненным лицом, на котором отсутствовала растительность и решительность. Цвет глаз доктора Кана сложно было разобрать в темноте, но, судя по всему, они были темные.
Здравствуйте, директор. Вызывали?
Да.
Если бы в кабинете директора стоял второй стул, то он бы любезно попросил вошедшего гостя на него присесть. Но стула в этой комнате не было, и засиживаться в кабинете директора было попросту невозможно. Только если застаиваться.
Вы слышали о сегодняшнем происшествии?
Конечно, директор. Все доктора только об этом и говорят весь день. Согласитесь, ведь такие случаи в нашей больнице нечасты.
Вы слышали о сегодняшнем происшествии?
Конечно, директор. Все доктора только об этом и говорят весь день. Согласитесь, ведь такие случаи в нашей больнице нечасты.
Вы догадываетесь, по какому поводу я вас вызвал, доктор Кан?
Разумеется. Я бывший лечащий врач Эриха Бэля.
Что вы можете мне сказать о пациенте? Почему он покончил с собой?
Может быть, Ремарк на него так подействовал, засмеялся доктор Кан, а затем уловил серьезность на лице директора, и улыбка сошла с его лица. Представления не имею. Этот человек категорически не мог покончить жизнь самоубийством, решительно заявил нерешительный человек.
Вы так смело об этом говорите? директор просветлел от слов доктора Кана, насупившиеся брови расслабились, и напряжение вмиг сошло с его лица. Почему?
Я наблюдал своего пациента на протяжении всего срока его пребывания здесь. Я более чем уверен, что Эрих Бэль, впечатлительный человек, который запросто мог потерять сознание от вида капли крови, от катастрофической непереносимости сигаретного дыма и любой агрессии, направленной в его сторону, не мог выброситься из окна своей палаты.