Не в силах перебороть себя, я опять вынул фотографию. При взгляде на обращенное к солнцу, улыбающееся девичье лицо засосало под ложечкой, и, повинуясь порыву, я схватил снимок за края, намереваясь разорвать надвое. Но не сумел. Вместо этого разгладил и снова положил в кармашек.
Я вдруг почувствовал изнеможение. И был совершенно сбит с толку. Женщина мне вообще ничего не объяснила, и прежде всего: почему я лежу в каком-то амбаре, а не в больнице. С запозданием я сообразил, что, когда она уходила, кроме звука закрывающегося люка, я слышал кое-что еще громкое бряканье металла о дерево. Звук возвращаемой на место задвижки.
Я повернул ногу на матрасе, и забинтованную ступню прострелило болью. Не обращая на это внимания, встал, чуть не упав. Привалившись к каменной стене, переждал, пока амбар перестанет вращаться вокруг меня, и сделал шаг. Нога подогнулась под моим весом, я качнулся вперед и ухватился за стул, отчего внутри его основания что-то глухо грохнуло. Оказывается, это был не стул, а стульчак для ночного горшка, и тут я впервые осознал, как распирает мой мочевой пузырь.
Но с этим придется подождать. Далеко мне уйти не удастся, но на матрас я не собирался возвращаться, пока не выясню то, что хотел узнать. Опираясь на расставленную у стен мебель, я доплелся до люка. В крышку было вделано кольцо. Держась за старый секретер, я потянул за него. Крышка слегка подалась, но дальше не двинулась.
Люк закрыли на засов.
Пришлось бороться с новым приступом паники. Я не представлял, зачем меня требовалось запирать. Во всяком случае, ничего хорошего в голову не приходило. Не могло быть и речи, чтобы ломать запор. Даже если бы удалось найти нечто такое, чем бы я сумел вывернуть его, сил на это после того, как я сюда добрался, уже не оставалось. Я воспользовался горшком и, радуясь этому малому облегчению, повалился на матрас. Я был весь в липком поту теперь не только дергало ногу. Разболелась голова.
Я принял две таблетки болеутоляющего и снова лег на постель, но был слишком взбудоражен, чтобы заснуть. Когда боль в ступне стала успокаиваться, со стороны люка послышался негромкий звук. С легким скрежетом отодвинули засов, скрипнули петли, и крышка поднялась.
На сей раз пришел кто-то другой девушка. Раньше я ее не видел, но когда она опускала крышку люка, игра света на ее лице всколыхнула мою строптивую память. Девушка несла поднос и застенчиво улыбнулась, увидев, что я сижу. В припадке скромности, присущей скорее обнаженному натурщику эпохи Ренессанса, я поспешно натянул на бедра простыню. Девушка потупилась, стараясь не рассмеяться.
Принесла вам кое-что поесть.
На вид ей было лет двадцать. Очень миловидная даже в поношенных майке и джинсах и красных шлепанцах, которые своей несообразностью меня подбодрили.
Только хлеб и молоко, объяснила она, опуская поднос рядом с моей постелью. Матильда сказала, что вам много нельзя.
Матильда?
Моя сестра.
Несомненно, та, другая женщина. Не слишком они похожи. Волосы девушки светлее ее можно назвать почти блондинкой и спускаются до плеч. Глаза хотя и серые, но не такие темные, как у сестры. На переносице горбинка, свидетельствующая о том, что нос был когда-то сломан. Небольшой изъян, который вовсе не портил общей картины, а наоборот, добавлял ей очарования.
Девушка бросала на меня быстрые взгляды и не переставала улыбаться. И когда улыбалась, на щеках появлялись ямочки.
Меня зовут Греттен. Имя не французское, но как только она его произнесла, я сразу решил, что оно ей очень подходит. Я рада, что вы очнулись. Столько дней не приходили в себя.
Теперь я сообразил, почему Греттен показалась мне знакомой: значит, похожая лицом на Мадонну девушка была не плодом воображения во время бреда.
Это вы меня нашли?
Да. Она смутилась, но в то же время казалась довольной. Если честно, не я, а Лулу.
Лулу?
Наша собака. Начала лаять. Я подумала, что она увидела кролика. Вы выглядели как мертвый совсем не шевелились. И вас всего облепили мухи. Но потом вдруг издали какой-то звук, и я поняла, что вы живы. Греттен быстро покосилась на меня. Непросто было вытащить вас из капкана. Пришлось разводить половинки ломиком. Вы брыкались и выкрикивали что-то.
Я сделал усилие, чтобы мой голос не дрогнул:
Например?
Несли всякую чушь. Греттен обошла мою постель и оперлась о лошадку-качалку. Бредили и говорили по-английски, так что я не поняла. Но как только мы освободили вашу ногу, сразу затихли.
Она рассказывала так, словно в том, что произошло со мной, не было ничего необычного.
Кто «мы»? поинтересовался я.
Я и Матильда.
Вдвоем, без посторонней помощи, втащили меня сюда?
Кто «мы»? поинтересовался я.
Я и Матильда.
Вдвоем, без посторонней помощи, втащили меня сюда?
Конечно. Вы не такой уж тяжелый.
Но почему почему я не в больнице? Вы вызывали «скорую помощь»?
У нас нет телефона. Да и нужды никакой не было. Матильда знает, как лечить раны. Папа уехал с Жоржем, и она не хотела В общем, справились сами.
Я не представлял, кто такой Жорж, но мне и без того хватало о чем поразмышлять.