А инспектор оказался человеком крайне необычным. Я так и не понял, откуда он. Нужно бы сверить наши показания.
— И не только показания. Как только согреемся и высохнем, мне бы хотелось, чтобы мы собрались с Енохом и Чантом в гостиной. Пора мне узнать, что же собой представляет Высокий Дом. Думаю, им это известно.
Картер, стоя у камина, грел руки и изучал замысловатый рисунок лепнины на потолке, сотрясавшемся при каждом ударе грома. Разговор решили устроить после ужина. К тому времени, как собрались все четверо, уже стемнело. Газовые светильники отбрасывали тени — плотные, словно грубая шерсть, — и тени крались к свету, словно ист-эндские грабители. Енох сел на стул с высокой спинкой, Чант улегся на обитый золоченой тканью диван, мистер Хоуп встал посередине гостиной, словно в зале суда. Перед ним историю рассказал Картер, а теперь свой рассказ завершал юрист.
— Затем этот Долговязый впустил меня в мою комнату. Я лег в постель и почти сразу же был разбужен одной из горничных. Сон? Слабо верится.
— Тем не менее мы видели один и тот же сон, — отметил Картер.
— Предсказание гибели Бриттла? — спросил Хоуп.
— Нет, не совсем так, — возразил Картер. — Тут явно нечто большее. — Картер обернулся к слугам: — Вы должны рассказать нам все.
Фонарщик поглядел на юриста.
— Пожалуй, это не предназначено для посторонних ушей.
— Я нанял мистера Хоупа для того, чтобы он консультировал меня в делах этого рода, — решительно проговорил Картер. — И сделал я это исключительно потому, что остальные предпочитают молчать. Говорите.
Чант потупился.
— Разве мы вправе посягать на то, чтобы отвечать за Бриттла? — неохотно проговорил Енох. — Это он должен был вас просветить на этот счет. Поэтому его и убили. Кто больше него знал о Доме? Только ваш отец.
— Они обладают огромной силой, эти мерзавцы из Общества Анархистов, — сказал Чант. — В прошлом мы были защищены, они не могли сюда проникать. А теперь, хотя это и стоило им громадных усилий, они пробрались в библиотеку через ваши сны. Это — доказательство того, насколько мы стали уязвимы.
— В чем же дело? — спросил Картер. — Если я должен помочь, я должен знать все. Что такое Высокий Дом?
— Поэма, — отвечал Чант. — Тайна. Стихия природы. Все это и более того. «Я руку веры робко протяну, и праха зыбкого едва коснусь, и к Господу в надежде воззову, и этою надеждою наполнюсь». Не смотрите на меня так. Как могу, так и отвечаю. Но Енох старше меня. Может, он скажет лучше.
Старик вздохнул, устремил взгляд на сгустившиеся возле камина тени. Треск горящих поленьев смешался с шумом дождя за окнами. Лепные ангелы склонили к людям головки. В полумраке все казалось пугающим — сплошные тени и чьи-то зоркие, неотступные глаза. Картер окинул гостиную беспокойным взглядом. Вроде бы в детстве полумрак его так не пугал.
— Моя история — единственная, что мне ведома, — начал свой рассказ Енох. Черты его лица в темноте еще сильнее заострились. — Я — сын Иареда, родился шесть тысяч лет назад в стране, некогда звавшейся Арам. Вы бы назвали ее Сирией. В юности я ходил по горам и долам вместе с Господом нашим. Стоит ли так недоверчиво смотреть на меня? Такое нередко случалось в те стародавние времена. Да, я знаю, о чем вы думаете. Каков Он был собой? Не спрашивайте. Одно лишь могу ответить: Он был прекрасен. Мы разговаривали. Большей частью я слушал. А это — самое верное, когда разговариваешь с Богом. Тогда люди жили дольше. Как-то раз, когда мне было триста шестьдесят пять лет, мы прогуливались вечером. Вышли звезды — жемчужины небес, и я подумал: «Я далеко от дома. Ноги мои устали и болят. Нужно было подумать об этом заранее». Господь устремил на меня взор свой и сказал: «Твой дом далек. А Мой — совсем близок. Погости в доме Моем. И я дам тебе работу».