Рейн-Мари стояла рядом с ним, когда он приносил присягу. Гамаш был в парадной форме с золотыми эполетами, золотой тесьмой и золотым ремнем. И с наградами, которые он неохотно надел. Каждая напоминала ему о событии, которого лучше бы не происходило. Однако оно произошло.
Он стоял целеустремленный, решительный.
Здесь были его сын и дочь. Его внуки тоже видели, как он поднял руку и поклялся быть верным службе, честности, справедливости.
Среди присутствующих, заполнивших большой зал Национального собрания, были их друзья и соседи.
Жан Ги Бовуар, его давний заместитель, а теперь еще и зять, держал на руках собственного сына. И смотрел.
Гамаш предложил Бовуару присоединиться к нему в департаменте старшего суперинтенданта. И снова стать его заместителем.
Непотизм? спросил Бовуар. Великая квебекская традиция.
Ты же знаешь, как я ценю традиции, ответил Гамаш. Однако ты вынуждаешь меня признать, что ты, как никто другой, подходишь для этой работы, Жан Ги, и комитет по этике со мной согласился.
Для вас это будет неловко.
Oui. Квебекская полиция теперь меритократия. Так что
Не обделайся?
Я хотел сказать, не забывай про круассаны, но и про другие обязанности тоже помни.
И Жан Ги ответил: «Oui. Merci».[6] И теперь наблюдал за тем, как старший суперинтендант Гамаш обменялся рукопожатием с председателем Верховного суда Квебека, а затем повернулся лицом к залу.
Арман Гамаш стоял теперь во главе многотысячной армии, чья задача состояла в защите провинции, которую он так любил. Населения, в котором он видел не жертву или угрозу, а братьев и сестер. Равных среди равных, заслуживающих уважения и защиты. А иногда подлежащих аресту.
Несомненно, на этой службе есть чем заняться, кроме вечеринок с коктейлями и ланчей в тесном кругу, сказал он как-то Мирне во время одного из их тихих разговоров.
Он и в самом деле провел последние два месяца в делах: встречался с главами разных отделов, входил в курс дела по разным сферам деятельности полиции: борьбе с организованной преступностью, наркотрафиком, убийствами, киберпреступностью, отмыванием денег, поджогами и многим другим.
Было совершенно очевидно, что преступность в провинции выше, чем он представлял. И ситуация становилась все хуже. Причем главную роль в усугублении хаоса играла наркоторговля.
Картели.
Ими было порождено большинство других проблем. Убийства, вооруженные нападения. Отмывание денег. Вымогательство.
Ограбления, преступления на сексуальной почве. Беспричинное насилие, совершаемое молодыми людьми в состоянии безысходности. Болезнь уже поразила города. Однако гниль распространялась и за их пределы, в сельскую местность.
Гамаш знал, что проблемы нарастают, но не представлял себе их масштабов.
До последнего времени.
Старший суперинтендант Гамаш проводил дни, погружаясь в зло, обман, трагедию, ужас. Потом он уезжал домой. В Три Сосны. В святилище. Посидеть с друзьями у огонька в бистро. Или с Рейн-Мари в уединении их гостиной. С Анри и забавным маленьким существом Грейси у ног.
В тепле и безопасности.
Пока не появилось это темное существо. Отказывавшееся исчезать.
Вы пытались поговорить с ним еще раз? спросил прокурор.
И сказать что? ответил вопросом старший суперинтендант Гамаш.
Со свидетельского места он видел людей на галерее, обмахивающихся веерами из листов бумаги, чтобы создать хоть какое-то подобие ветерка в этой удушающей жаре.
Ну, вы могли бы спросить, что он там делает.
Я уже спрашивал. И при других обстоятельствах вы бы спросили у меня, почему я, офицер полиции, нарушаю права гражданина, который просто стоит в парке и никого не трогает.
Гражданина в маске, уточнил прокурор.
И опять же, ношение маски не преступление, ответил Гамаш. Хотя это абсолютно неестественно. И я не собираюсь вам говорить, будто меня это радовало. Отнюдь. Но я ничего не мог сделать.
После его слов по залу прокатился шумок. Кто-то соглашался, кто-то считал, что повел бы себя иначе. И уж конечно, глава полиции должен был что-то предпринять.
Гамаш слышал осуждение в этом шумке и понимал, чем оно обосновано. Но находившиеся сейчас в зале суда обладали полной информацией о случившемся.
И он по-прежнему знал, что никак не мог остановить это.
Смерть очень трудно остановить, если она взяла косу в руки.
Чем вы занимались в тот вечер?
Пообедали, посмотрели телевизор, потом мадам Гамаш легла спать.
А вы?
Я сварил кофе и ушел к себе в кабинет.
Работать?
Я не стал включать свет. Сидел в темноте и наблюдал.
Одна темная фигура наблюдала за другой.
У Гамаша, сидящего в своем кабинете, создалось впечатление, будто что-то немного изменилось.
Темная фигура шевельнулась, чуть изменила положение.
И теперь смотрела на него.
Как долго вы там оставались?
Час, может, больше. Наблюдать было трудно. Темная фигура в темноте. Когда я вывел погулять собак, его уже не было.
Значит, он мог уйти в любое время? Даже сразу после того, как вы сели. Вы ведь не видели, как он уходил?
Не видел.
Вы не могли задремать?
Мог, но, вообще-то, я человек, привычный к слежке.
К наблюдению за другими. У вас с ним это общее, сказал Залмановиц.
Эти слова удивили старшего суперинтенданта Гамаша, он вскинул брови, но кивнул: