Я хмыкнула. Чернявый не иначе вытравил свое чувство такта, как иные бородавку кислотой, раз и навсегда. Но и у черной ведьмы совесть не орган, чтобы болеть. Я беззастенчиво взглянула на брюнета.
Да, я понимаю, расставание это всегда больно, особенно если оно с вкусным ужином Но, поверь мне, борщ не стоил тех душевных трепыханий, какие ты тут мне пытаешься изобразить. Он был так себе. Я скривилась, а потом с видом великого одолжения добавила: Впрочем, если у тебя есть еще что-то такое же отвратное по вкусу, я, так и быть, соблаговолю это употребить, чтобы избавить тебя от отравления.
Кор весь наш милый диалог стоял рядом со мной и пытался притвориться гипсовой статуей. В смысле побледнел до цвета снега и, кажется, перестал дышать.
От моей наглости Урилл закашлялся. Похоже, я только что в неравном сражении наглости и сарказма отвоевала у него почетный титул «стервец года». А потом раздалось многообещающее:
Конечно, есть
И в меня полетели чары первого порядка. Безобидные на первый взгляд и исключительно бытовые, если бы не одно «но»: их применяли на платье не тогда, когда оно на кого-то надето. Блохоловка, как часто величали разветвленную нециклическую цепочку заклинания низшего порядка с усилением в бета- и гамма-структурах, сопровождаемого вливанием энергии и кистевым пассом, сработала бы на ура, если бы не моя исконная ведьминская чуйка. Я шарахнулась в сторону и нечаянно пнула Кора.
Тот не устоял и повалился вперед, приняв на свою доблестную грудь весь удар. Друг заорал во всю глотку, подтвердив мудрость: не делай ведьме добра. Кусалась блохоловка знатно, как сотня муравьев. По идее, так она и работала: жрала блох, вшей и прочую гадость, что могла скрываться в одежде. В общем, цапала все живое на неживом. Вот только в нашем случае заклинание приняло за блоху самого Кора
Здыхлик бы побрал этого Урилла! Кор мой друг, и только я могу тестировать на нем свои сомнительные магические таланты!
Об этом я подумала, уже распластавшись на полу. Пасс рукой вышел на удивление легко, как и любая гадость, сделанная от души. В отличие от меня Урилл уклониться успел лишь частично. И своей правой половиной тела ощутил все прелести становления настоящей женщиной, прекрасной и ухоженной.
Немножко поорал, правда. Зато теперь на месяц правая нога Урилла, как и рука, и, как подозреваю, половина тела оказались гладкими, как у младенца, без лишней растительности. Правда, без применения тряпиц, пропитанных воском. Но ощущения были точно те же самые. Что я, изверг какой, что ли, еще и обезболивающее заклинание к основному цеплять. А вдруг напортачила бы?
Прибью, пигалица!
Благословлю, выдвинула я свою угрозу. С гарантией.
Ты мне угрожаешь? не поверил брюнет.
Продлением рода! Абсолютным! После каждого раза!
Брюнет, видимо, подсчитал, сколько при таком раскладе у него окажется наследников, и даже не захохотал, а заржал в голос, подтверждая старую истину: в мужчине главное чувство юмора. А если он окажется немножко извращенцем, то он будет вообще идеален.
Брюнет щелкнул пальцами, снимая с Кора блохоловку.
Ценю находчивость. И как зовут такую изворотливую малышку? Я твоего лица раньше в общежитии не видел.
Брюнет щелкнул пальцами, снимая с Кора блохоловку.
Ценю находчивость. И как зовут такую изворотливую малышку? Я твоего лица раньше в общежитии не видел.
Кор скривился и на правах хозяина комнаты нехотя ответил:
Вивьен Блеквуд, моя одногруппница и, как я до этого момента думал, вполне приличная девушка.
А что тебе мешает думать так и дальше? Мне стало любопытно.
Хотя бы то, что теперь я точно знаю, кто станет главной язвой академии после того, как Урилл Мейнс получит диплом.
Прости, я нечаянно
Нечаянно можно чай разлить, а вот заставить меня просчитаться это надо суметь, хитро прищурился брюнет.
Я сочла его слова за изысканный комплимент и начала подниматься.
За время нашей короткой схватки комната успела превратиться в филиал кабака «Отчаянный кролик», где каждый вечер клиенты не только чесали языки, но и что-то делили: выпивку, девочек, ценные мнения И отвешивали друг другу сдачу хуками, плюхами, фингалами, а главной разменной монетой в таких посиделках были выбитые зубы.
Сие почетное заведение было мне отлично знакомо, ибо находилось через три дома от того места, где я еще вчера снимала комнату. И вот сейчас я прямо-таки почувствовала, как в воздухе разливается непередаваемая атмосфера «Кролика». Разбитая тарелка из-под борща, поломанная ножка табуретки (на оную упал Кор в бесплодной попытке стряхнуть с себя блохоловку), летающие перья из порванной подушки, наперник которой не выдержал моей прыти, когда я рванула с постели, полуощипанный гость и я в разодранном платье.
Темные с тобой, махнул рукой Урилл, осматривая следы вакханалии. Так и быть, украденную тарелку борща я прощаю. Но в первый и единственный раз. И то лишь потому, что я давно так не веселился: угрожать да благословением и мне
Я про себя улыбнулась: чернявый был недалек от истины. Темные и правда были со мной.
Урилл ушел, даже черепков от тарелки себе не потребовал, а я удостоилась негодующего взгляда друга.