Здравствуй, Леон. Здравствуйте, миссис Митчелл. Я тут случайно мимо
Попробуйте вообразить этот ужасный день. Несмотря на все мои попытки вырваться и уйти домой, Леон не отпустил меня, и пришлось вытерпеть два кошмарнейших часа на задней лужайке, пить лимонад, от которого становилось кисло в животе, в то время как мать Леона расспрашивала о моей семье, а мистер Тайнен то и дело хлопал меня по плечу и размышлял вслух о тех безобразиях, которые мы с Леоном учиняли в школе.
Это была пытка. Голова болела, живот крутило, и при этом надо было улыбаться и любезничать, и отвечать на вопросы, пока Леон и его девочка (теперь стало очевидно, что это его девочка) прогуливались и шептались в тени, и загорелая рука Леона как бы невзначай ложилась на смуглую девичью руку, и его серые глаза были полны летом и Франческой.
Не помню своих ответов. Мать Леона подчеркнуто, мучительно добра: очень старается вовлечь меня в компанию, расспрашивает о моих увлечениях, каникулах, моих идеях. Я отвечаю наугад, подчиняясь животному инстинкту таиться в укрытии, и вроде бы выдерживаю этот допрос, хотя молча наблюдавшая за мной Шарлотта насторожила бы меня, если бы мой разум не помутился от страданий.
Наконец миссис Митчелл что-то замечает, она внимательно смотрит на меня и говорит:
Какой ты бледный.
Голова болит. Я стараюсь улыбнуться, видя, как за ее спиной Леон играет прядью темно-медовых волос Франчески. Это у меня иногда бывает, импровизирую я в отчаянии. Лучше пойду домой и немного полежу.
Мать Леона не хочет меня отпускать. Она говорит, что мне надо полежать в комнате Леона, предлагает аспирин; она окутывает меня своей добротой, и я чуть не плачу. Но в конце концов она замечает в моем лице нечто такое, что заставляет ее улыбнуться и похлопать меня по плечу.
Ну, хорошо, мой милый Джулиан. Поезжай домой и ложись. Может, это и правда будет лучше.
Спасибо, миссис Митчелл.
Я благодарно киваю мне плохо не на шутку.
Было очень приятно. Честно.
Леон машет мне рукой, а миссис Митчелл сует липкий кусок пирога, завернутый в бумажную салфетку. По пути к калитке я слышу ее низкий голос, доносящийся из-за дома:
Какой занятный парнишка, Леон. Такой вежливый и сдержанный. Это твой хороший друг?
5
Школа для мальчиков «Сент-Освальд»
Вторник, 5 октября
Официальное больничное заключение анафилактический шок, вызванный употреблением арахиса или содержащей его пищи, возможно случайным.
Поднялся, конечно, жуткий переполох. Это просто позор, заявила миссис Андертон-Пуллит Пэту Слоуну, ведь школа должна обеспечивать ее сыну безопасность. Почему никто не присматривал за классом, когда у мальчика случился шок? Как мог классный руководитель не заметить, что бедный Джеймс потерял сознание?
Пэт успокаивал расстроенную мать, как мог. Подобные ситуации его стихия: он умеет разрядить обстановку, у него вид надежного человека, он излучает авторитет, что действует весьма убедительно. Он пообещал, что инцидент тщательно расследуют, но заверил миссис Андертон-Пуллит, что мистер Честли в высшей степени добросовестный педагог и что будут приложены все усилия, чтобы гарантировать безопасность ее сыну.
К этому времени индивид, ставший причиной суматохи, уже сидел в кровати, читая «Практическую аэронавтику», и был вполне доволен жизнью.
А между тем мистер Андертон-Пуллит, член правления Школы, бывший игрок сборной Англии по крикету, используя свое положение, пытался заставить администрацию больницы взять на анализ остатки сэндвича, чтобы выявить, нет ли там орехов. И если обнаружат хоть малейший след, сказал он, то суд разорит производителя до последнего пенни, не говоря уже о сети розничных торговцев. Но анализ так и не сделали, даже приступить не успели, потому что в банке фанты из обеденного набора Джеймса обнаружился почти нетронутый орех.
Сначала Андертон-Пуллиты были озадачены. Как орех попал в напиток их сына? Решили было выйти на производителей фанты и возбудить против них дело, но вскоре стало очевидно, что обвинение недоказуемо: банка открыта, и туда может упасть что угодно.
Или туда можно подбросить, что угодно.
Без сомнений, приложить руку к напитку Джеймса мог только одноклассник. И хуже того, виновник наверняка знал, что у этого поступка могут быть опасные, если не роковые, последствия. Андертон-Пуллит отправился за разъяснением к самому Главному, минуя в своем негодовании даже Слоуна, и заявил, что намерен обратиться в полицию, если тот сам не доберется до истины.
Мне следовало быть там. Это непростительно, однако я не смог: утром после краткого пребывания в больнице я проснулся таким измученным, таким отвратительно старым, что позвонил в школу и сказал Бобу Страннингу, что не приду.
Э-э, я, собственно, и не рассчитывал, удивленно ответил Страннинг. Я полагал, что вас продержат в больнице по крайней мере все выходные. Официальный ханжеский тон не сумел скрыть его неодобрения, почему же этого не сделали. Я могу обеспечить вам замену на полтора месяца. Не беспокойтесь.
Э-э, я, собственно, и не рассчитывал, удивленно ответил Страннинг. Я полагал, что вас продержат в больнице по крайней мере все выходные. Официальный ханжеский тон не сумел скрыть его неодобрения, почему же этого не сделали. Я могу обеспечить вам замену на полтора месяца. Не беспокойтесь.