Китти, как всегда, постаралась всех примирить.
Ну, всем нам придется подтянуть пояса, сказала она. Даже смета на учебники
Тоже мне, удивили! прервал ее Роуч. Кафедру истории урезали на сорок процентов, в моем классе протекает потолок просто позор. У меня полная нагрузка, а они что делают? Выбрасывают тридцать тысяч на никому не нужные компьютеры. А крышу починить? А покрасить Средний коридор? А как насчет ди-ви-ди-проигрывателя, о котором я прошу уже бог знает сколько?
Часовне тоже нужен ремонт, ворчливо напомнил Макдоноу. Нужно снова повысить плату за обучение, вот и все. На сей раз этого не избежать.
Плату не повысят, вмешался Скунс, забыв о жажде тишины и покоя. Если мы это сделаем, то потеряем половину учеников. Вы же знаете, что есть и другие школы, и, по правде говоря, получше нашей.
«Нет, не сошелся клином свет на Риме»[17], тихо процитировал я.
Я слыхал, нас прижали, чтобы мы продали часть школьной земли, сказал Роуч, допивая кофе.
Неужели игорные поля? потрясенно спросил Скунс, заядлый регбист.
Не площадку для регби, успокоил его Роуч, а те поля, что за теннисными кортами. Ими сейчас никто не пользуется, разве что ребята бегают курить тайком. Они же всегда полузатоплены и для спорта все равно не годятся. Так что лучше их продать под строительство или еще для чего.
Строительство. От него добра не жди. Появится какой-нибудь торговый центр, где после школы будут собираться «солнышки», чтобы принять дневную дозу пива и поиграть в кегли.
Директор не одобрит эту затею, сухо заявил Макдоноу. Не захочет он войти в историю как человек, продавший «Сент-Освальд».
Может, мы перейдем к совместному обучению, мечтательно предположил Роуч. Представляете, девочки в форме
Скунс передернулся.
Уф! Боже упаси.
Воцарилась тишина, и вдруг сверху донесся шум, топот, скрип стульев и громкие голоса. Я поднял голову.
Это ваш класс?
Я покачал головой.
Нет, новенького, бородача-компьютерщика. Его фамилия Тишенс.
Похоже на то, сказал Скунс.
Топот и грохот не стихали, затем резко усилились, и, кажется, послышалось невнятное блеяние учителя.
Схожу-ка загляну туда.
Наводить порядок в чужом классе всегда немного неловко. Обычно я этим не занимаюсь в «Сент-Освальде» не принято совать нос в чужие дела, но шумели в моей комнате, и я чувствовал смутную ответственность за то, что в ней происходит. Я преодолел подъем в Колокольную башню, подозревая, что делаю это не в последний раз.
По дороге я встретил доктора Дивайна.
Ваш класс устроил этот жуткий гам?
Меня это сильно задело.
Конечно, нет, раздраженно ответил я. Там новенький, Тишенс. Вот что происходит, когда пытаются нести компьютерную науку в массы. Маниакальное безумие.
Ну так я надеюсь, вы с этим разберетесь. Я еще в Среднем коридоре услышал шум.
Ничем его не прошибешь.
Только отдышусь немного, с достоинством ответил я. Лестница с каждым годом становится все круче.
Дивайн хмыкнул.
Если бы вы меньше курили, вам были бы нипочем любые лестницы.
И был таков, прыткий, как всегда.
Встреча с Зелен-Виноградом не подняла мне настроения. Я вошел в класс, не обращая внимания на загнанного кролика за учительским столом, и разозлился, увидев среди учеников несколько своих. Пол был усеян бумажными самолетиками. Одна парта опрокинута. У окна стоял Коньман, разыгрывавший, очевидно, какую-то комедию, потому что остальные просто задыхались от хохота.
При моем появлении сразу воцарилась тишина, я услышал шепот: «Кваз!», и Коньман попытался но слишком поздно стащить с себя мантию.
Он посмотрел на меня и испуганно выпрямился. Еще бы. Застукан в моей мантии, в моей комнате, изображающим меня нет сомнений, чья эта обезьянья гримаса и прихрамывающая походка. Наверняка молится, чтобы провалиться сквозь землю.
Надо сказать, что Коньман меня удивил: хитрый и недоверчивый, он обычно с готовностью предоставлял первенство другим, а сам наслаждался представлением. Тот факт, что даже он осмелился так себя вести, не говорил ничего хорошего о способности Тишенса поддерживать дисциплину.
Вы. Вон.
Громкий шепот в таких случаях действует сильнее крика.
Коньман немного помедлил.
Сэр, я не
Вон!
Коньман исчез. Я повернулся к остальным и выдержал паузу. Никто не смотрел мне в глаза.
А вы учтите: если мне еще раз придется появиться здесь по такому же поводу, если я услышу, что кто-то повысил здесь голос, я оставлю после уроков всех и нарушителей, и их подручных, и безмолвных болельщиков тоже. Ясно?
Головы закивали. Среди учеников я заметил Аллен-Джонса и Макнэйра, Сатклиффа, Джексона и Андертон-Пуллита. Половину моего класса. Я удрученно покачал головой.
Я был лучшего мнения о вас, третий «Ч». Я считал вас джентльменами.
Простите, сэр, пробормотал Аллен-Джонс, уставившись на крышку парты.
Полагаю, извиниться вы должны перед мистером Тишенсом.
Простите, сэр.
Простите.
Простите.
Тишенс, выпрямившись, стоял на кафедре. Из-за непомерности моего стола он казался еще меньше и неприметнее. Его печальное лицо, казалось, состояло из одних глаз и бороды не столько кролик, сколько обезьянка-капуцин.
Я м-м-м спасибо, мистер Честли. Я н-наверное м-м-м т-теперь с-справлюсь сам. Мальчики ну