— Это знамение свыше! Наша божественная родительница указует нам путь! — Настоятельница на мгновение замолчала, а когда заговорила снова, в ее тоне послышался оттенок приказа. — Рыцарь! Готов ли ты рискнуть собой ради дела, важность которого нельзя переоценить?
Я весь в вашем распоряжении, мать Полонна. — Мерлок покорно склонил кудрявую голову. Настоятельница сжала его руку:
— Сегодня же ты отправишься обратно в Убарис. Следи за передвижениями крестьянского ополчения и, когда пахари пойдут на штурм, проникни в замок. Воспользуйся неразберихой, которая неизбежно возникнет при столкновении такого большого числа людей, и исследуй помещения, располагающиеся в фундаменте. Где-то там богомерзкий герцог Акина спрятал нашу реликвию — Чистое Сердце Амны. — Настоятельница молитвенно сложила руки. — Скоро исполнится двадцать пять лет, как он похитил ее с нашего алтаря. Даже знать не хочу, за какое черное колдовство старый еретик расплатился этой отвратительной проделкой. Сын мой! Верни нам Сердце!
Скептически нахмурившись, Мерлок отодвинулся от монахини:
— Но как я найду его? Ведь замок велик!
— Мы будем молить Амну, чтобы она помогла тебе. И ты взывай к Всепрощающей — поверь, она не останется глуха.
— Хорошо, я попробую. Сделаю все, что возможно, — Он безнадежно вздохнул.
— Этого недостаточно, рыцарь! Если понадобится — ты должен совершить невозможное!
Мерлок едва заметно усмехнулся:
— Хорошо, мать Полонна. Если будет возможно — я совершу и невозможное.
Седовласая настоятельница внимательно посмотрела на него и улыбнулась:
— Ступай, дитя мое. Тебе надо спешить.
Она коснулась его щеки сухими губами и беззвучно добавила:
— Да хранит тебя Амна…
Тем же вечером Мерлок ехал по дороге, соединявший город и замок Убарис.
Возле сухого, мертвого дуба рыцарь спешился, привязал коня, проверил, на месте ли купленный за целую гору монет план герцогского обиталища, и двинулся дальше пешком. Одет он был довольно странно. На его голове красовалась помятая, кое-где продырявленная каска, очертаниями напоминавшая кастрюлю. Под вполне приличным плащом скрывались подозрительного вида рубаха и заляпанные бурыми пятнами штаны. К поясу из бычьей кожи были пристегнуты булава и дровосецкий топор. За плечом болталась котомка. Мерлок выглядел то ли как солдат, пропивший свои доспехи в придорожном кабаке, то ли как крестьянин, обокравший лавку торговца подержанным оружием. Рыцарь был небрит и растрепан. Даже лицо его изменилось —это было лицо опустившегося и туповатого человека. Только глаза оставались прежними — лукавыми, искристо-голубыми, пронзительными.
Поблизости от Убариса не было видно ни души, и Мерлок подивился тому, как быстро проникли атакующие в хорошо укрепленный замок, защищенный с одной стороны бурлящей глубокой рекой и неприступными стенами и рвом — с другой.
— Похоже, дело не обошлось без магии, — пробормотал он, осторожно огибая редкие трупы.
Его догадка вскоре подтвердилась: ров был сух и пуст, словно чистая плошка, а в кладке стен зияли широкие щели с оплавленными, покореженными краями.
— Огненная плеть? — вслух подумал Мерлок и пригибаясь побежал к ближайшему провалу.
Как и предсказывала настоятельница Полонна, в Убарисе царили полная неразбериха и сумятица. Внутренний двор напоминал бойню — по булыжнику текла кровь, всюду валялись тела убитых, стонали раненые, вопили дерущиеся. Сверху, из бойниц, летели стрелы и арбалетные болты, на ступенях кто-то отчаянно бился на мечах, но чувствовалось, что основная масса сражающихся уже переместилась дальше — в замковые покои.
Свирепо размахивая булавой, Мерлок прокладывал себе путь среди разношерстного воинства.