— Верно Риль сказала: стоит нам покинуть Хан-Хессе, как мальчик почувствует себя значительно лучше.
— Почему?
— Потому как не нравится колдуну, когда ты уезжаешь от него все дальше и назад возвращаться в мыслях не имеешь.
Юноша зевнул и тупо посмотрел на приятеля:
— Какому колдуну?
Лэррен откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза.
— Думай, — сказал он.
— То есть я, конечно, знаю какому, — быстро поправился Хёльв. — Но…
— Что «но»?
— Но почему?
Не отвечая, эльф порылся в сумке и достал оттуда свою любимую флягу. Отвинтил крышечку и потянул носом, вдыхая крепкий сладковатый аромат.
— Почему? — настаивал Хёльв.
Лэррен искоса посмотрел на него и сделал долгий глоток.
— Я не понимаю, это ты от долгого беспамятства стал таким глупцом или всегда им был, а я не замечал? — Юноша сделал попытку что-то возразить, но эльф не дал ему и рта раскрыть. — Ты помнишь, что тебе снилось?
Хёльв кивнул.
— Вот и делай выводы! — рявкнул Лэррен. — Сам поразмышляй, своей головой. А то носятся с ним тут все как с хромым муравьем, чаем с ложечки отпаивают, в лучшую постель укладывают, карету нанимают. Смотреть противно.
— Я…
— Да, ты. Ты обладаешь удивительным свойством влезать во что-то неприглядное, и так основательно, с размаху, что окружающие оказываются но уши заляпаны твоими проблемами. Угораздило же тебя поднять руку на несчастного Фархе! И при этом оказаться самым слабым его противником…
— Я вообще везучий, — сердито буркнул Хёльв, начиная против воли раздражаться.
Он подгреб к себе все подушки и устроил что-то наподобие кресла. Пальцами ноги подцепил плед и подтянул его к себе. Искоса наблюдая за его манипуляциями, Лэррен сделал еще один хороший глоток из фляги и решительно завернул крышечку.
— Похоже, твой призрачный друг дал опрометчивое обещание, заручившись к тому же свидетельством Ристага. А Ристаг весьма ревниво относится к клятвам его именем.
Колючее шерстяное одеяло приятно щекотало кожу, и Хёльв с наслаждением потерся о него щекой: это прикосновение возвращало его к жизни куда вернее, чем нотации Лэррена.
— А теперь маг не может попасть в Подземелья? Эльф кивнул:
— Похоже на то. Витает, очевидно, в виде духа бесплотного поблизости от места смерти.
— Ничего себе — бесплотный! — возмутился Хёльв. — Заколдовал меня так, что я чуть не преставился!
— Я не сказал — беспомощный или безвредный, я сказал — бесплотный, — ехидно подчеркнул эльф.
Оба замолчали, обдумывая сложившуюся ситуацию.
— Лэррен…
Тот вопросительно приподнял бровь, потом недовольно заворчал и полез за заветной флягой. Нехотя протянул ее приятелю.
— Значит, — медленно выговорил Хёльв, глотая обжигающее горло пойло, — значит, я должен вернуться в башню и помочь выполнить обещание, данное Амне знаешь сколько зим назад?
— Так говорит Риль, — ответил Лэррен. — Она утверждает, что в противном случае Фархе тебя попросту уморит.
— Из мести? — спросил юноша, делая второй глоток. Эльф пожал плечами: — А если и так? По-твоему, у него к тебе не должно быть никаких претензий? К эдакому агнцу безвинному?
Хёльв не ответил. С преувеличенной тщательностью отер горлышко фляги и вернул ее хозяину. Лэррен только хмыкнул и стал смотреть на дорогу. Когда под колесами застучала каменная кладка, он с наслаждением потянулся и полез в сундук за накидкой.
Карета остановилась. Послышались крики кучера, взывавшего к «растреклятым сонным олухам из конюшни».
— Прибыли, — сказал эльф и распахнул дверцу.
Хёльв осторожно переступил порог трактира и замер, озираясь по сторонам. Потом неспешно, крошечными шажками двинулся вперед, к столу, за которым сидели Риль и Мерлок.
Рядом с ними устроился опередивший юношу Лэррен.