Собравшиеся вокруг односельчане шумно поддержали Нимарку:
— Не боись, Демьянушка! Голова наш дело говорит!
— Такую тебе невесту сыщем — все позавидуют! Староста подошел к дурачку поближе и отечески похлопал его по плечу:
— Ну? Дашь посмотреть?
Пуквица попятился, закрывай голову руками, обежал взглядом добродушно улыбавшихся соседей и отчаянно заголосил:
— Не трогай! Уходи!
— Глупый! Никто у тебя твой ножик не украдет. Мы же тебе добра желаем.
— Не надо! Мое! Не надо! — Дурачок в голос заплакал, и ему тут же принялась вторить игравшая у ног взрослых малышня.
На лоснящемся лице Нимарки отразилось смятение. Сжавшись под негодующими взглядами мамаш, он поспешно произнес:
— Ладно, я так думаю — пусть себе тешится. Грешно ведь против болезного идти.
С тех пор Пуквица ни на миг не расставался со своей находкой. Он соскребал золотым ножиком кору с поленьев, выстругивал им носы кукол и ковырялся в земле в поисках морковки или корней сельдерея. Даже во сне Демьян стискивал в кулаке блестящую холодную рукоятку.
Большой колодец располагался в самом центре деревни, неподалеку от только что выстроенной школы, и был славен чистой водой. Вокруг колодца стояло несколько широких низких лавок, на одну из которых и уселся Пуквица. Он огляделся, довольно потряс головой и углубился в выстругивание сосновой шкатулки.
Тем временем деревенька, носившая романтическое название Васильковая, постепенно просыпалась. Замелькали в огородах цветастые платки крестьянок, кто-то шумно ругался, скрипели калитки, деловито лаяли собаки. Около семи часов утра по направлению к зданию школы промаршировала бригада резчиков по дереву. Пуквица приводил их взглядом и тяжело вздохнул. В последнее время он частенько подкрадывался к школе и исподтишка наблюдал за работой мастеров. Его завораживали быстрые, отточенные движения, превращавшие гладкую светлую поверхность дверей и оконных наличников в настоящее кружево из цветов и растений. Сам того не сознавая, Демьян стремился перенять опыт резчиков, его руки плясали в воздухе, механически повторяя их приемы и жесты. В такие минуты простодушное некрасивое лицо дурачка светилось от счастья.
В то самое время, когда Пуквица восторженно следил за украшением лестничной арки, к дому старосты подъехала богато убранная карста в сопровождении нескольких всадников. В карете, среди вороха бархатных подушек, восседал Акина, герцог Убарский, сеньор и повелитель округи. Уже который день его мучил радикулит, потому строгое морщинистое лицо вельможи сохраняло выражение крайнего отвращения и недовольства происходящим. Не успела карета остановиться, как из дома выскочил встревоженный староста Нимарка и изогнулся в поклоне.
— Господин герцог, — бормотал он, склоняясь все ниже и ниже. — Такая честь для нас…
— Как продвигается строительство? — отрывисто буркнул герцог вместо приветствия. Двое дюжих лакеев помогли ему выбраться из кареты.
— Почти все готово, светлейший господин. Остались только отдельные работы. — Староста нервно мял в руках сорванную с лысой головы шапочку. — Не больше недели, если не пойдут дожди.
— Еще целая неделя? Копаетесь, Нимарка. Не для того я пожертвовал на возведение школы такие безумные деньги, чтобы вы тут прохлаждались в свое удовольствие. Право, мухи после зимней спячки и то быстрее шевелятся.
Нимарка виновато опустил голову, не решаясь возразить герцогу. Властитель Убара слыл человеком опасным и безжалостным. Ходили смутные слухи о том, что он увлекается запрещенным колдовством и давно уже продал душу темным силам, получив в награду могущество, богатство и долгие годы жизни.
— Что, прибыл учитель? — хмуро продолжал допрос Акина.
— Пока нет, светлейший герцог. Господина Эрваллу мы ждем послезавтра.