Она села на кровать, невидяще глядя перед собой. Малышев бесшумно присел на корточки, проникновенно заглядывая ей в глаза:
Если ты откроешь свой вонючий рот, я сделаю все, чтобы тебя упрятали в дурдом, к особо буйным клиентам. Поверь, моих средств и связей на это хватит. И тогда до самой смерти тебя будут окружать опасные психи, а санитары каждый день накачивать всякой дрянью. А мы с Арчи будем писать тебе письма и передавать через медсестру мандарины. Ты ведь любишь мандарины?
Вспыхнув, Ольга влепила ему пощечину, но Сергей даже не моргнул.
Сейчас я пойду в душ. А когда вернусь, я хочу видеть улыбающуюся, милую жену. Которая ждет не дождется своего горячо любимого мужа, чтобы выполнить свои супружеские обязанности. У тебя там внутри, кстати, еще не поросло мхом?
И прежде чем изумленная Ольга успела что-то возразить, рука Малышева нырнула под бархатистый халат, в который была облачена супруга. Его жесткие мозолистые пальцы проникли под трусики Ольги, и она вздрогнула, закусив губу.
Убери лапы, хрипло сказала она, но Сергей только дурашливо улыбнулся.
Что ж, твой туннель еще не окончательно высох, подытожил он, высовывая руку обратно. Он вполне способен принять внутрь мой горячий поршень, и это внушает оптимизм.
Лизнув пальцы, Малышев поднялся на ноги.
От тебя пахнет кровью, отстраненно пробормотала Ольга, запахиваясь в халат. Ты я все про тебя знаю я видела я видела, как однажды ночью ты принес нож огромный нож, я встала ночью и видела
Закрой рот, дура, беззлобно велел Малышев. Бросив взгляд на тумбочку, он взял мобильник жены, взамен оставив упаковку с таблетками.
Сергей тихо вышел из спальни, а Ольга упала на подушку, беззвучно рыдая.
Она не переставала плакать, когда он вернулся с влажным полотенцем на бедрах. Она плакала, когда он грубо развернул ее и, сорвав халат с трусиками, швырнул одежду на пол. Слезы текли из ее глаз, когда Малышев, задрав ноги женщины, вошел в нее с яростно звериным хрипом.
Дверь в спальню была приоткрыта, и никто из них не видел сына, притаившегося в темноте. Округлившимися глазами юноша наблюдал за совокуплением родителей. Глядя на безвольно подрагивающие ноги мамы, бледные, в голубых прожилках, слыша ее сдавленные всхлипы, Артур вдруг с абсолютным равнодушием подумал, что это больше смахивает на изнасилование.
Он медленно сунул руку в тренировочные штаны, нащупав пальцами теплый шишкообразный бугорок все, что осталось от его «мужской гордости».
В этот момент отец хрипло вскрикнул и, застыв на мгновение, тяжело откатился назад. Мокрые от пота волосы закрывали его лицо с расплывшимся синяком под глазом.
«Кончил», подумал Артур, внезапно испытав странное чувство. Хотелось куда-то побежать, ринуться, сломя ноги, глядя в звездную ночь и безрассудно выкрикивая горячечный бред, глубоко вдыхать аромат лесных запахов, слыша, как в грудной клетке неистово бьется сердце
Вместо этого юноша шагнул к трельяжу в холле, вглядываясь в тускло блеснувшее зеркало. Узкой полоски света, просачивающейся из спальни с приоткрытой дверью, хватило на то, чтобы Артур смог разглядеть себя в отражении.
Привет, прошептал молодой человек. Из кармана штанов Артур вытащил мятый, изжеванный колпак с оранжевым помпоном и неторопливо натянул его на взъерошенную голову.
Начинаем представление, растягивая каждый слог, словно вязкий сироп, проговорил он. На-чи-на-ем Фокус-покус
Из спальни донесся глухой смех отца, и Артур улыбнулся, потянувшись к рукаву рубашки.
Але-оп! тихо произнес он. Але
Из рукава бесшумно выскользнула рукоятка кухонного ножа.
оп! Фокус-покус!
Улыбка на лице Артура ширилась, как черный бездонный разрез, и вскоре у него заболела челюсть, но парень все равно продолжал улыбаться.
Але-оп!
Широкое лезвие ножа мерцало, как зарождающийся месяц, проклюнувшийся сквозь пелену туч.
Але
Артур улыбался пугающе безумной ухмылкой, плавно вырисовывая в воздухе здоровенным ножом невидимые узоры.
А в спальне его отец, передохнув, вновь навалился на маму
Когда темно-серый «Форд Фокус», шурша покрышками, выехал на широкую открытую поляну, рассвет еще только-только занимался. Верхушки неприступно-величественных гор медленно окрашивались жидким золотом, утреннее небо светлело, будто подсвечиваемое волшебным светильником. Просыпались птицы, перекликаясь звонким щебетом.
Малышев вышел из автомобиля и, закинув на плечо походный рюкзак, не спеша двинулся к УАЗу. Хихикнул, глядя через окно на дремавшую Марию. Постучав костяшками пальцев по стеклу, он сказал:
Ку-ку, сударыня. Хватит дрыхнуть, вы проспите своего принца.
Женщина открыла глаза и потянулась, после чего вылезла из машины.
Кости ломит, как у старухи, пожаловалась она. Какого хрена, Малышев?! Делать мне больше нечего, как твоих щенков охранять! Сам в тепленькой кровати спал, у жены под боком!
Ревнуешь? усмехнулся Сергей. Он вытащил из машины грязный пакет и, вывалив на землю скомканные штаны с ботинками, принялся переодеваться.
Ты ее трахал? спросила Мария, насупившись.
Имею полное право, невозмутимо ответил Сергей.
Ну да, угрюмо проговорила она, наблюдая, как тот зашнуровывает ботинки, покрытые кровяной коркой. От твоих штанов несет, как из помойки.