Филдс невольно посмотрел на собственное плечо, где виднелся синяк, оставленный острым клювом.
Девушка сунула карту в карман.
— Я передам. Ты только объясни ему, куда лететь, и попроси Кружку отправить птицу вовремя. — Бидж решила, что, как бы ни было холодно, передавать карту попугаю она будет на открытом воздухе, где легче увернуться, чем в помещении.
Путники дошли до широкого потока, производившего впечатление силы даже теперь, когда вода стояла низко. Его журчание заглушалось другим, более громким звуком — почти ревом. Хорват, разгоряченный беготней, пересек тропинку, вьющуюся по берегу, и с наслаждением плюхнулся в мелкую заводь.
Бидж подошла к краю обрыва и глянула вниз. Оттуда на нее, казалось, смотрел огромный карий глаз с синим зрачком. У девушки промелькнуло паническое воспоминание о Великих с их светлыми безжалостными глазами с темными зрачками, но это око было велико даже для них.
Потом она разглядела облако, отражающееся в синеве, и поняла, что же перед ней: круглая долина, окруженная скалами, и круглое озеро посередине, куда низвергается водопад.
Филдс положил руку Бидж на плечо и показал на идущую вниз тропу:
— Теперь ты понимаешь, почему я не хотел брать грузовик?
— Я знаю, грузовик ты ненавидишь. Но в данном случае ты прав. — Бидж свистнула Хорвату.
Они спустились вниз по дорожке, серпантином извивающейся по почти отвесному склону рядом с водопадом. Филдс с легкостью преодолевал крутизну, а Бидж следовала за ним с трудом, даже несмотря на свою палку. Когда они добрались до пояса деревьев, окружавших озеро, — ветви все еще шелестели желтыми листьями, — шум водопада стал не таким оглушительным. Тропа вывела путников к лужайке, которую Бидж помнила синим цветочным ковром; теперь на растениях были только темные сухие семенные коробочки.
Навстречу им поднялась сначала одна украшенная рогом голова, потом и все остальные — как будто между животными существовала какая-то система связи. Единороги повернулись к Филдсу и Бидж, подняв рога, но не проявляя никакой враждебности.
Бидж нахмурила брови. Единороги были все так же прекрасны, с темными глазами и заостренными мордами, похожими одновременно и на лошадиные, и на козлиные, грациозными тонкими мускулистыми ногами с раздвоенными круглыми, словно очерченными циркулем, копытами. Но все-таки что-то изменилось…
Бидж замерла на месте. Хорват, испугавшись единорогов, спрятался за ней и возбужденно дергал ее за штанину;
Бидж почти не замечала этого. У половины единорогов оказались огромные свисающие животы. Почти все самки были беременны.
— Ox. — Бидж быстро приблизилась к одной из них и без колебаний начала ощупывать ее. Хорват, успокоившись, улегся на траве в сторонке и внимательно наблюдал за происходящим..
Бидж взяла себя в руки.
— Все хорошо, моя красавица. Тебя ведь никогда не осматривали, верно? Сначала поглядим, все ли у тебя в порядке с глазами, с деснами… — Бидж говорила весело и ободряюще, хотя единорог проявлял гораздо больше спокойствия, чем она сама.
Бидж смущенно пробормотала:
— Извини меня, — и подняла хвост животного. Задний проход и влагалище выглядели нормально — ни воспаления, ни отека, никаких признаков кровотечения. Бидж измерила температуру и записала результат в блокноте, который всегда носила с собой, потом, опустившись на колени, принялась ощупывать живот. Она заметила, что сосцы, похожие на козье вымя, уже готовы к выкармливанию детеныша. Бидж стало любопытно: а на что похоже молоко единорога?
Как всегда, увидев единорогов, Бидж вспомнила о своей матери: та любила изображения этих животных, в доме их было несколько — на стекле окна, на картинах.