Бидж на цыпочках подошла к двери, надеясь увидеть что-нибудь сквозь замочную скважину.
Хорват протиснулся между ней и дверью и встал там, расставив лапы и вызывающе задрав хвост. Зубы его были оскалены, шерсть на загривке встала дыбом.
Деревья на холме шумели и гнулись, слышен был треск ломающихся ветвей. Овцы блеяли и метались в панике.
Бидж снова попыталась приблизиться к двери. Хорват слегка тяпнул ее за ногу и опять занял боевую позицию. Теперь он рычал на приближающуюся снаружи угрозу.
Несмотря на свое беспокойство, Бидж была очарована.
— Не нужно, милый. — Она попыталась оттащить его от двери. Волчонок рычал и вырывался.
Теперь балки уже не скрипели, а стонали, сверху посыпались пыль и мусор. Бидж прижалась к стене, потом, вспомнив, что рассказывала ей подружка со Среднего Запада о том, как надо себя вести при торнадо, полезла под кухонный стол, одной рукой прижимая к себе Хорвата, пока они не оказались в дальнем углу.
Вой ветра был теперь похож на шум товарного поезда. Хорват перестал вырываться и рычать, тесно прижался к Бидж и только иногда тихонько повизгивал.
Бидж закрыла его своим телом и стала ждать, одолеваемая паническим видением снесенной крыши к огромного безжалостного глаза птицы, заглядывающей внутрь, прежде чем схватить их мощными когтями.
Снаружи взвизгнула овца, потом другая. Что-то проскрежетало по каменной стене коттеджа. Ветер вдруг прекратился.
Бидж отпустила Хорвата; он принялся бегать по комнате, обнюхивая нападавший сверху мусор. Бидж дрожащей рукой нащупала спички, зажгла одну и при ее колеблющемся свете осмотрела комнату.
Все в ней оказалось покрыто пылью и соломой с крыши. Ничего такого уж страшного: за день можно заделать прорехи в кровле и еще за два — покрасить заново стены.
Бидж в душе поблагодарила Бога за то, что Перекресток излечивает аллергию так же, как и другие болезни. Она зажгла керосиновую лампу и сгребла в охапку постельные принадлежности, чтобы вынести их наружу.
Хорват несколько раз чихнул и начал скрестись у двери.
— Ладно, — сказала Бидж, отодвигая засов. — Теперь можно. Только не убегай далеко от меня. Волчонок кинулся наружу.
— Так не пойдет. К ноге, — скомандовала Бидж, потом, притворившись испуганной, попросила: — Защищай меня, Хорват.
Волчонок вильнул своим коротким хвостиком и встал рядом, бдительно озираясь по сторонам, пока Бидж вытряхивала простыни. Ночь была прохладная, и Бидж завернулась в плед, как в шаль, предварительно выбив из него пыль. Она развесила одеяла на голой ветке дерева, слегка повыбивала из них пыль тоже и оставила проветриваться на легком ночном ветерке.
Хорват ходил за ней следом, не отставая ни на шаг, за исключением одного-единственного раза: его очень заинтересовал темный потек рядом с белеющей в лунном свете свежей царапиной на стене.
Волчонок обернулся и посмотрел на Бидж, с надеждой помахивая хвостиком.
Бидж проглотила комок в горле.
— Очень жаль, милый, для тебя тут ничего не осталось. Хорват покладисто вновь побежал рядом с ней. Бидж взглянула на небо, но ничего не было видно даже вдали.
Девушка взяла волчонка на руки:
— Ты знаешь, кто такие Великие? Тебе приходилось слышать о договоре, который с ними заключили люди — давным-давно, когда меня здесь еще не было? Они нас защищают, а мы никогда не причиняем вреда ни им, ни их птенцам. Они летают где хотят и едят что хотят; ты представляешь, что это значит — каждую ночь?
Он заурчал и лизнул ее в нос. Бидж засмеялась и поцеловала его в нос тоже. Потом он потребовал, чтобы она его отпустила.
Бидж вошла в дом и заново постелила постель. Хорват улегся рядом и прижался к ней, и на этот раз даже Дафни не стала возражать против этого.