Ладно, думаю я. Чай, сразу не съедят Да и глупости всё это, все эти мысли лучше спрошу у мамы про письма в Сиерну, кролика (есть же здесь придворный чародей надеюсь) и про Туана. А то как-то он очень настойчиво попадается мне на глаза. Не к добру это.
Бабушку бы только вытерпеть.
Завтрак проходит в неожиданно приятной атмосфере: мама с бабулей обсуждают нейтральные темы вроде погоды и цветов, потом переходят на платья и способы плетения венков (десять штук насчитываю я, и это ещё, кажется, не все).
Я вылавливаю орхидеи из мятно-мелиссового мёда и думаю, что я тут лишняя. Да, мне приходится угукать в ответ на некоторые реплики бабушки, да я то и дело ловлю встревоженный мамин взгляд. Но никто не спрашивает меня, какого лешего я спозаранку ворвалась в покои королевы, нагрубила, а потом где-то шлялась всё утро. Ха, да не верю, что эльфы маме ещё не настучали, где именно я была и с какими выражениями оттуда уходила. Что-то здесь не так
Прислуживающий нам милый мальчик Рауль всё пытается накормить меня посытнее: с десяток видов сыра, с полсотни хлеба и пышных булочек, про сладости вообще молчу (что феи из мёда только ни делают!) и всё это выстраивается передо мной, а то и укладывается на тарелку в виде мордочки смешного зверька или моего же портрета (карикатурного). Я утверждаюсь в мысли, что Рауль единственный нормальный человек в нашем милом междусобойчике (строго говоря, так оно и есть), проникаюсь к мальчику симпатией и наедаюсь до отвала. А что, я люблю сыр, а говорить мне не с кем, так что единственная возможность занять рот запихнуть в него ещё вон тот вкусный кусочек, нарезанный в виде тюльпана, тем более он лежит прямо передо мной на тарелке, прямо как подарок от возлюбленного
В общем, я бессовестно объедаюсь, мама с бабушкой к концу завтрака и вовсе перестают меня замечать, и ничего странного я не вижу в том, что, когда сироп в моём бокале кончается, милый мальчик Рауль, подмигнув, приносит другой бокал с чем-то дымящимся и изумительно ароматным. Я интересуюсь, что это. Рауль беззаботно пожимает плечами и ставит бокал передо мной.
Ладно, наверняка какой-нибудь цветочный настой. Что ещё может появиться на столе у фей?..
Но что-то меня настораживает. Не знаю, что я задумчиво верчу бокал в руке, раза три собираюсь отпить, и всё как-то Не знаю, какой-то холодок по коже. Неприятный.
Что-то я мнительная становлюсь. Но
Рауль удивлённо смотрит меня, когда я прошу принести мне что-нибудь другое. Потом бросает взгляд на бабушку та кивает ему, мол, отойди. А мне говорит:
Пей, Виола.
А что там? повторно интересуюсь я. Ну не отравить же они меня собрались, в самом деле. Родная мать с бабушкой!
Немного золотой пыльцы, немного фиалок, немного роз, отмахивается бабушка. Пей, тебе понравится, и поворачивается к маме, непринуждённо улыбаясь.
Но я ловлю виноватый взгляд мамы Он многое мне говорит.
Спасибо, бабушка. У меня аллергия на розы, и поднимаю бокал, собираясь его вылить.
На меня падает золотистое облако, любопытные виспы с визгом шарахаются от стола, а моя рука замирает на мгновение И подносит ко рту бокал.
Прелестно! Меня хотят напоить какой-то гадость, а когда я разгадываю их злодейский план, они, вместо того, чтобы извиниться, ещё и заставляют меня эту дымящуюся бурду выпить. Магией. Родная мама с бабушкой! Куда катится этот мир?
От злости у меня прибавляется сил, и рука снова опускается, а пара капель из бокала падает на пол. Хотя бы паркет под ними не дымится. Уже стоит быть благодарной, да не кислоту родной дочери и внучке подали.
Бабушка сжимает свои маленькие кулачки, смотрит исподлобья на меня и вся светится золотой пыльцой.
Пей, я сказала. Глория, помоги.
Виола, это для твоего же блага, клишировано оправдывается мама и тоже светится.
Снова бокал у моего рта. Снова я пышу, искрюсь от злости и несправедливости рука опять опускается. И так раз пять туда-сюда.
В самом деле, это уже смешно!
Сильная, с неожиданным одобрением говорит моя добрая любящая бабуля. Сильная это хорошо. Виола, выпей по-хорошему.
А по-плохому как? шиплю я в ответ.
Бабушка прищуривается, берёт столовый нож, поворачивается к милому мальчику Раулю, хватает его за волосы, вынуждая встать перед ней на колени, и приставляет этот нож к его глазу.
Мама, это уже слишком!
Тише, Глория. Все средства хороши, если цель ясна я тебя этому учила. Виола, мальчишка умрёт, если ты не выпьешь.
А как же твоя счастливая старость, бабуля? мой голос пугает даже меня: так ведьма должна проклинать обидевшего её человека. Очень обидевшего, сильно.
Найду другого, невозмутимо откликается бабушка, а я встречаюсь с Раулем взглядом. И понимаю, что если не выпью, совесть будет мучить меня всю оставшуюся жизнь. А эффект от любого долговременного зелья, если верить здешним учебникам, длится всего год. Так что выбор очевиден.
Я встаю, беру бокал и пафосно, зато искренно говорю бабушке:
Я тебе это ещё и припомню.
Та улыбается, и я, чтобы не видеть ни глаз Рауля, ни её издевательской улыбки, опускаю взгляд в бокал, потом зажмуриваюсь и выпиваю.
Зря я встала. Голова начинает кружиться почти сразу, в ушах звенит, во рту привкус чего-то мерзко-сладкого Как в тумане, я вижу, что бабушка отпускает Рауля, тот влюблённо смотрит на неё, они целуются, и бабуля говорит маме: «Мы ещё и не в такие игры играем, да, зайчонок?». Рауль счастливо улыбается в ответ.