И вторая вещь: у Туна ярко-зелёные глаза. Пронзительно-зелёные, прямо как У «маски». Но не может же это быть он. Голос вроде другой. И Злодей, спец по слабостям, будет препираться с жертвой из-за кролика?
Да и какой из Туана злодей? Милый мальчик, непосредственный и дружелюбный. Вот и всё. А у меня со всеми этим снами скоро паранойя начнётся. Что теперь, от всех зеленоглазых шарахаться?
Спать, спать, спать! Боюсь каких-то монстров под кроватью и с тем же успехом. Глупости это всё. Спать!
Вот странно: я могу по пальцам пересчитать те моменты, когда мне снились кошмары. Я уже говорила, что тщательно блюду режим питания и сна «Скажи болезням нет!». И я убеждена, что никаких кошмаров при таком образе жизни быть не может. Ха, да я способна во сне посмеяться даже над математиком, который требует, чтобы я построила для него сотню парабол. Примерно этим же способом, кажется, в каком-то из «Гарри Поттеров» избавлялись от полтергейста Вроде бы. Ну, когда представляешь что-нибудь весёлое, и лепишь его к кошмару. Тот сразу превращается в абсурд, и тебе смешно. Моё подсознание всегда так поступает, когда я испугана но последнее время мне стала сниться такая отборная и качественная гадость, что юмор уже не помогает.
Допустим, я ещё могу мысленно правда, только проснувшись пририсовать злодею в маске рожки и коровий хвост и отправить плясать на зелёный лужок под «Du hast». И даже когда мне снится кладбище а-ля хоррор с привидениями, я тоже могу пошутить и представить, как зомби отплясывают лезгинку или калинку-малинку.
Но есть моменты, когда моя закалённая общением с крёстной ведьмой и Рапунцель психика даёт сбой. Думаю, у многих, если не у всех, имеется запрятанный далеко на подкорку детский страх, когда ты испугался так, что помнишь и десять, и двадцать лет спустя, пусть даже это какая-то мелочь вроде страшилки про красную руку, чёрную простыню и зелёные пальцы или громадное, красочное изображение кузнечика со всеми подробностями его хитинового покрова.
У меня это картинка из детской книги «Дикие лебеди» Андерсена. Сказка мне нравится, я всегда сочувствовала Элизе (хотя она, конечно, безвольная дура в первой половине истории: запросто дала королеве себя облапошить). Но потом, уже в конце, есть момент, где принц (или король?), женившись на Элизе, узнаёт, что она каждую ночь (или не каждую? не помню, я давно читала) ходит за крапивой на кладбище. Принц тайно идёт за женой, видит, как она рвёт эту крапиву Фантазия иллюстратора сказки дорисовала много деталей, о которых сам Андерсен, быть может, и не задумывался. Например, он населил ночное кладбище ведьмами, очень похожими на зомби, заставил их выкапывать могилы, а потом жрать мертвецов. Ещё посреди кладбища танцевали черти вокруг котла, в котором варилась какая-то мерзость. Но особенно мне запомнилась одна ведьма, зелёная, как авокадо, в чёрном глухом платье, с выпученными глазами и лицом, как у обтянутого кожей черепа. Она сидела где-то у котла, рядом с чертями, на коленях у неё лежал некто без головы, а ведьма, запрокинув голову, готовилась его, полагаю, съесть.
Я очень понимала принца, увидевшего свою жену в таком окружении и резко её разлюбившего. Я бы тоже сто раз подумала: а только ли за крапивой ходит моя суженая, когда на кладбище так весело?
Виллинда, когда я показала ей эту картинку, рассмеялась и сказала, что всё это глупости: шабаш так не проходит. Я поинтересовалась: а как он проходит? Крёстная подумала, повертела в руках книгу сказок, полистала И сказала, что больше трёх ведьм собирается редко. Ведьмы большие индивидуалисты и интроверты. Им вместе колдуется плохо. А кушать покойников вообще опасно для здоровья. Они ядовитые, эти покойники.
Я не буду описывать реакцию папы, когда я ляпнула при нём эту фразу перед воспитательницей в детском саду.
Та ведьма, пусть сколько угодно нереальная, преследовала меня во сне ещё долго пока крёстная не устроила сеанс психотерапии: взяла меня на мирное ночное кладбище, поводила меж могил, позволила поболтать с привидениями и наглядно показала, что они все милые и не опасные, а мои страхи глупости и результат слишком хорошего воображения.
С тех пор я не вспоминала ту иллюстрацию лет десять до сегодняшней ночи. Это, конечно, снова кладбище, конечно, шабаш, конечно, сумасшедшие ведьмы. И я отлично понимаю, что всё это бред моего уставшего подсознания: крёстная же мне говорила, что это невозможно, а она сама ведьма, и я ей верю.
Только этот бред реален. Все эти звуки, даже запахи (мне полагается слышать запахи во сне?) всё это совершенно, абсолютно реально. Я чувствую, как мои туфельки сиреневые, украшенные фиалками, туфельки феи вязнут в рыхлой кладбищенской земле. Я чувствую холод могильный, полагаю. Я не вижу чертей, но ведьм и открытых гробов мне хватает.
Я изо всех сил пытаюсь проснуться. Я даже осознаю, что да, это сон и командую сама себе, что пора «перенастроить программу» и включить что-нибудь приятное и весёлое. Но ничего не меняется.
Вдобавок неподалёку, где должен стоять котёл, я вижу Дамиана. Вот уж кому тут делать совершенно нечего, о чём я ему громко и говорю. Он словно не слышит. И не откликается даже, когда я просто зову его.