Я вспоминаю глухое отчаяние, которое тогда чувствовала, и мне становится нечем дышать.
У Дамиана бьётся сердце, я вернула его, живого, настоящего!..
А мать ты вернула? Мир ты вернула?
Верну, если вы перестанете мне мешать! Давайте давайте договоримся? Герой выиграет поединок, но Дамиан останется жив они же сейчас сражаются, и Дамиан сдастся, он обещал. Добро победит, вы же этого хотите?
Дурочка, ещё шире улыбается маг. Он обманул тебя. Зло никогда не склонится перед добром. И нет, я хочу, чтобы оно полностью исчезло. А теперь прекрати тянуть время, подойди и дай мне руку. Это всё, что нужно, чтобы заклятие сработало.
Я закрываю глаза на мгновение, больше нельзя: мне страшно. Но так хоть немного получается успокоить стучащее сердце.
Вы лгали Артуру всё это время вы думаете, добро должно себя так вести?
Любое оружие хорошо для победы, убеждённо отвечает Мерлин.
Да. Папа говорит про таких: «Фанатик».
И я зло?
Мерлин молча смотрит на меня. Под его тяжёлым взглядом я медленно становлюсь на колени.
Видите. Раз я зло то не могу склониться, да? Но я склонилась. Я прошу вас, давайте уйдём! То, что вы хотите безумие! Вы же убьёте целые народы, вы понимаете? У меня там в горах одних только троллей несколько тысяч вы правда их спокойно убьёте?
Глупая девчонка, фыркает Мерлин. Позволь прояснить: или эти самые народы, которые ты так любишь. Или умрёт герой. Поверь, я знаю, что говорю. Даже если Властелин склонится перед ним, битва всё равно будет, и первым убьют героя. Или, он смотрит мне прямо в глаза. Артур станет таким, как я.
Как как вы?
Я был когда-то героем, но мой Властелин убил себя сам, и я не успел с ним сразиться. Ты видишь, что со мной стало? Ты хочешь, чтобы твой одноклассник стал таким же? Мерлин улыбается. Я умер тогда же, когда умер мой Властелин, и с тех пор вынужден скитаться по этому постылому миру, пока всё зло на свете не будет уничтожено.
Так вот о чём говорил Дамиан, что только герой может Хм, а Туан тогда на что рассчитывал? Или не знал?
Хорошо. Я дам вам руку и сделаю, что вы хотите. Но мы объединим желания, моё и ваше. Подходит?
Мерлин криво усмехается.
Да. Давай руку.
Наверное, есть условие, что я должна сделать это добровольно. И я делаю протягиваю ему руку, а Мерлин, приняв её, смеётся.
Я же говорил, всё на свете переопределено. Было предсказано, что ты это сделаешь. Под нами золотом горит магическая схема, а у меня перед глазами сверкает клинок. И вот это тоже.
Испугаться я не успеваю. Только подумать: «Какая я дура, нашла кому верить!» И ещё увидеть кинжал у своей груди. Тот, который недавно в темнице держал в руках Дамиан.
Потом Мерлин плавно оседает на пол, и его рука отпускает моё запястье.
А ты, старик, так и не понял? Ромион вынимает из спины Мерлина окровавленный кинжал, меньше и с ярче украшенной рукоятью. Криво улыбается, при этом тени уродуют его лицо, превращают в маску какого-то монстра. Нет добра и зла. Это мы только думаем, что есть, а на самом деле нет. Если бы было, мой брат бы никогда не вернулся. А его невеста была бы мертва. Виола, с тобой всё в порядке?
Вроде бы, ещё задыхаясь, тихо отвечаю я.
А ведь я всё ещё выгляжу, как Снежная королева, причём очень уродливая. Но, пожалуй, не стоит удивляться, что Ромион меня узнал. Уж кто-кто
Ты должен был погибнуть, мальчишка, шепчет Мерлин. Кинжал в спину!
Ну так я не герой, хмыкает Ромион, водя руками по воздуху. Это ты своему герою рассказывай, куда бить благородно, а куда нет. Сам-то Он замирает, глядя на развернувшуюся над полом картину битву. Той самой, на ромашковом лугу. Виола, мне жаль, но он прав. Коленопреклонённого Дамиана ловит Габриэль в моём обличье одной рукой, другой демон хватает Артура. И армии сшибаются, точно волны. Брат что-нибудь говорил тебе на этот счёт? Нет?
Я забываю, как дышать одно дело смотреть все эти батальные сцены по телевизору, и совсем другое знать, что там не актёры-массовка, а настоящие люди погибают. И не только люди.
Мерлин заходится кашлем, и я машинально поворачиваюсь на звук в глазах старого мага боль. Пожалуй, единственное человеческое, что я в нём видела.
Фея шепчет он, и на его губах пузырится кровь.
О, звёзды, выдыхает Ромион, снова поднимая кинжал. Дай добью.
Погоди! Мерлин выставляет руку. Стой Фея, помоги. Дай руку
Ещё чего, огрызаюсь я. Чтобы вы меня второй раз обманули?
Дай, шепчет маг. Ты говорила, что мы хотим одного. Покажи
Виола начинает Ромион, но я не знаю зачем (а может, и правда всё предрешено?) протягиваю руку и сама хватаю Мерлина за запястье.
Мгновение ничего не происходит, потом Мерлин тихо произносит ровно и внятно желание: «Пусть ни добра, ни зла не будет».
Золотом сверкает схема, и я, кажется, на пару мгновений теряю сознание, а когда прихожу в себя, Мерлин, улыбаясь, смотрит на созданную Ромионом голограмму: там солнце сверкает, тает лёд, и изумлённые воины оглядываются, бросают оружие, битва останавливается.
Я действительно хотел того же, шепчет старый маг, и его взгляд останавливается. А потом и дыхание.
Тяжело, наверное, после стольких веков осознавать, что ошибался, тихо замечает Ромион и аккуратно вытирает окровавленный кинжал о свой рукав. Надо же, что близость смерти с человеком делает.