Вот так вот, сказал профессор, а сейчас самое главное на словах скажу. Я, Веточка, на старости лет такое узнал Эх, если бы глаза не подвели! Так что
Профессор вдруг вздохнул хрипло, взмахнул руками и закашлялся еще сильнее, чем в прошлый раз. Вета метнулась в коридор и столкнулась с Мефодьевной. Та стояла наготове с кружкой, от которой шел горячий пряный пар.
Профессор долго пил отвар и все никак не мог успокоиться. Вета вышла в коридор, повинуясь знаку Мефодьевны.
Ты туда не ходи, сказала старуха, выйдя наконец из кабинета. Заснул он прямо в кресле. Слабый совсем стал.
Давно у него кашель этот? спросила Вета полушепотом.
Да уж с месяц, тяжело вздохнула старуха, нехороший такой кашель, уж я знаю
А врач что говорит?
Да что врач не хочет он врача вызывать говорит, все равно конец скоро, еще тяжелее вздохнула Мефодьевна. Да и то сказать, разве врач от смерти поможет?
Вета невольно вздрогнула до того буднично и просто прозвучали слова старухи.
Чаю со мной выпей! сказала Мефодьевна строго, и Вета не посмела отказаться, хотя давно надо было ей быть дома.
К чаю подавала Мефодьевна простые лепешки, а также мед и крыжовенное варенье. Варенье было из крупных ягод удивительного изумрудного цвета.
Ну, спросила старуха, выслушав без улыбки Ветино восхищение по поводу вкуса варенья, послушала его волю? Возьмешь книги?
А куда мне деваться? беспомощно моргнула Вета. Возьму
Не тревожься, добрые люди помогут, сказала старуха, а только прав он, эта племянникова жена точно все на помойку выбросит. Сам-то Андрей вроде бы и ничего человек, да только полностью у нее под каблуком. А уж эта-то
Тут старуха замолчала, сообразив, что негоже ругать хозяев за спиной.
А отчего же профессор вас в завещании не упомянул? отважилась Вета на вопрос после продолжительного молчания. Вы столько лет их семье верой и правдой служили
Обо мне не беспокойся! оборвала ее старуха. Меня в этой семье никогда не обижали. И сейчас не обидели. Был у нас с ним разговор еще давно, когда жена его умерла. Хотел он меня сюда, в эту квартиру, прописать, чтобы потом площадь мне отошла. Я отказалась виданное ли дело, говорю, в жизни хозяйского добра не брала, а тут целую квартиру мне! Пускай все будет честь по чести, что родным положено, то и останется. А мне много ли надо? Слава тебе господи, такие деньги платили в этом доме! Жила на всем готовом, на черный день кое-что отложила до смерти хватит!
А он что ответил, Глеб-то Николаевич? полюбопытствовала Вета.
А он что ответил, Глеб-то Николаевич? полюбопытствовала Вета.
А он Мефодьевна помедлила, чтобы подчеркнуть важность момента, а он встал тогда, руку мою взял и поцеловал. А потом говорит: Анна, что же ты меня за скотину неблагодарную считаешь, что ли? Я, говорит, все, что ценного в доме, продам, все деньги с книжки сниму и тебе комнату куплю. Пресвятая Богородица, говорю, ни к чему мне комната эта! Если вас переживу, то уеду к сестре в деревню, там мне и место приготовлено на погосте рядом с родителями. А если я раньше уйду, то сам меня и похоронишь как положено. На том и порешили и больше к тому разговору не возвращались. Только прихожу раз в сберкассу, а там мне и говорят, что на ваше имя большущие деньги поступили, кто-то перевел со своего счета. Ну кто? Ясное дело, он, Глеб Николаич. Как хотел, так и распорядился, а в завещание меня не включил, чтобы с родственниками не собачиться.
Настал черед Веты тяжко вздыхать ей-то придется иметь дело с племянником и его жадной женушкой. Хотя, может, книги ее не заинтересуют?
Ты непременно заходи на днях, на прощанье сказала Мефодьевна, он тебе важное сказать не успел Что-то там по твоему делу, история эта самая
Зайду, сказала Вета уже с лестницы, на той неделе зайду, после выходных
Разумеется, она опоздала к семи часам, как было заведено в их семье. Это свекровь поставила такое условие: чтобы все непременно возвращались к строго определенному времени.
«Вы должны так организовать свой день, чтобы к семи непременно быть дома к общему ужину! говорила она. Это совсем нетрудно, надо только соблюдать некоторые простые правила, и тогда процесс пойдет как по маслу».
Слово «процесс» был самым употребляемым в ее речи. Уж в процессах-то она понимала, поскольку всю жизнь проработала технологом на пивном заводе имени Степана Разина.
«Я знаю производство изнутри! говорила она. Я на заводе прошла путь от простой заливщицы до главного технолога. И я твердо могу сказать: вся наша жизнь это технологический процесс. И если относиться к ней правильно, как к процессу, то она будет протекать без сбоев и неприятных сюрпризов».
Голос у свекрови был громкий и звучный, слово «процесс» она произносила со смаком, одновременно делая ударения на первом и на втором слоге и растягивая последнее «э». Она вообще очень любила букву «э», говорила не «музей» и «пионер», как все нормальные люди, а «музэй», «пионэр», «милиционэр».
Вета могла бы прочитать свекрови целую лекцию о том, почему она так говорит. Это явление в среде ученых-филологов называется «гиперурбанизм», то есть так говорят люди малообразованные, в основном пожилые, которые в свое время приехали из провинции и старались казаться городскими.