«Но как раз Анна Мефодьевна была очень осторожна, подумала Вета. Она никогда не открывала дверь, не выяснив, кто пришел десять раз переспросит»
Она вспомнила свой последний визит и как старуха долго и недоверчиво ее спрашивала. А ведь она ждала Вету, они всегда заранее договаривались о встрече! Старуха вообще мало кого пускала в квартиру врача участкового или женщину, которая пенсию носит Но чтобы ночью кому-то дверь открыть
Вот, значит, они вошли она, старушка эта, попыталась сопротивляться грабителям, ей дали как следует а потом они, значит, все вынесли
Пять тысяч томов вынесли по лестнице и никто из соседей ничего не услышал? с сомнением проговорила Вета.
Милиционеры переглянулись.
А что правда здесь было пять тысяч книг? недоверчиво переспросил Островой.
Приблизительно. Вета повернулась к книжным шкафам. Ну, может, четыре с половиной а может, и больше пяти вы же видите, какие шкафы огромные! И все книгами были заполнены, уж я-то знаю
Да-а Островой тяжело вздохнул. Действительно, непонятный момент
Вот такие у нас граждане равнодушные! вмешался его напарник. Никакой бдительности! Мимо них могут зенитно-ракетный комплекс пронести, а никто и не почешется!
А что с Анной Мефодьевной? спохватилась Вета. Она жива?
Когда ее санитары уносили была жива, но без сознания, с профессиональным спокойствием ответил Островой. Состояние, конечно, тяжелое, да и возраст, так что сами понимаете прогноз неутешительный
Так что на ее показания мало надежды! проговорил от дверей второй милиционер.
А куда ее отвезли, в какую больницу? спросила Вета озабоченно.
Милиционеры переглянулись, и Островой сообщил:
Больница Архангела Гавриила, бывшая имени Демьяна Бедного. На проспекте Культуры только она без сознания, так что от вашего посещения будет не много толку.
Если человек без сознания, это еще не значит, что он ничего не чувствует, ответила Вета и хотела было уже уйти.
Постойте, остановил ее Островой. Я еще вот что хотел у вас спросить почему этот профессор все имущество оставил племяннику, а книжки вам?
А вы жену его видели? не удержалась Вета. Глеб Николаевич, конечно, старый был и больной, но голова у него отлично соображала. И эту Диану он насквозь видел, хоть под конец жизни почти ослеп.
Да уж неопределенно сказал капитан, очень утомительная женщина
А мне, честно говоря, разоткровенничалась Вета, с этим наследством одна головная боль. Книги представляют ценность только для узкого круга людей, и куда их теперь девать? Но раз учитель оказал мне такое доверие, то придется возиться Хотя вряд ли вы их найдете, так что вроде бы я должна радоваться. Но не могу
Учитель снова подала голос неугомонная соседка. Вот моя невестка
А вы, свидетельница, идите к себе, прервал ее Островой, вас повесткой вызовут.
Когда? требовательно приступила к нему тетка.
На днях или раньше, спокойно ответил капитан.
Больница Архангела Гавриила располагалась в северной части Петербурга, на углу проспектов Культуры и Просвещения.
Мало кто из местных жителей не шутил по поводу этих названий. Наверное, в Северной столице нет места более далекого как от культуры, так и от просвещения, да и вообще, случайно оказавшись в этих местах, трудно поверить, что ты находишься в Петербурге.
Когда Вета выбралась из маршрутки возле ворот больницы, на солнце набежала чернильно-темная туча, налетел порыв ветра, и на асфальт упали первые тяжелые капли дождя.
Вета пожалела, что не захватила зонт, хотя свекровь и советовала ей это сделать, прибавила шагу и успела дойти до дверей больницы, когда хлынул серьезный ливень.
В холле толпилось множество посетителей, здесь же болтались нетяжелые больные. Долговязый мужчина на костылях, в синей полосатой пижаме флиртовал с симпатичной медсестрой, тетка средних лет воспитывала двадцатилетнего парня в гипсе.
Вета протолкалась к окошку справочной, назвала имя и отчество Анны Мефодьевны.
Сестра в окошечке поглядела в экран компьютера и сообщила номер палаты.
Сменную обувь нужно! сообщила она под конец.
Вета вспомнила огромные шлепанцы, которые выдавала гостям Мефодьевна, и подумала, что жизнь любит устраивать такие повторы и совпадения.
В гардеробе она купила за пять рублей голубые полиэтиленовые бахилы и отправилась на третий этаж, где располагалось нужное ей отделение.
Дверь отделения была широко открыта, на дежурном посту никого не было.
Вета нашла нужную палату, вошла внутрь.
Палата была большая, в ней помещалось десятка полтора коек, на которых лежали и сидели женщины разного возраста. Среди них Вета с немалым трудом нашла Мефодьевну, подошла к ее койке.
Старуха лежала с закрытыми глазами, голова ее была забинтована, из локтя резиновая трубочка бежала к стойке капельницы. Ни один мускул не шевелился на ее лице, и Вета уже испугалась, что опоздала, но тут заметила, что клетчатое больничное одеяло на груди старухи чуть заметно приподнимается в ритме дыхания.
Помирает бабушка твоя! с осуждением проговорила полная старуха, полусидевшая на соседней кровати. Батюшку бы ей надо.