Но когда спросили Бруно, кем работает его отец, он открыл было рот, но вдруг сообразил, что и сам не знает. Единственное, что он мог сказать, это то, что его отец далеко пойдет и у Фурора на его счет большие планы.
Очень серьезная работа, ответила мама после небольшой заминки. Для выполнения которой требуется особый человек. Думаю, ты способен это понять.
И нам всем надо уезжать? не поверил Бруно.
Ну разумеется. Ты ведь не хочешь, чтобы папа поехал на новую работу один и грустил там без нас?
Наверное, нет.
Папа по нам будет ужасно скучать.
А по кому он будет больше скучать? встрепенулся Бруно. По мне или по Гретель?
По обоим одинаково.
Мама полагала, что в семье не должно быть любимчиков, и Бруно уважал ее мнение, тем более что ему было доподлинно известно: мама любит его сильнее, чем Гретель.
А что будет с нашим домом? спросил Бруно. Кто о нем станет заботиться, когда мы уедем?
Мама вздохнула и огляделась с таким видом, будто уже не надеялась снова увидеть эту комнату. Дом был очень красивым, в пять этажей, если считать подвал где повариха готовила еду на всех, а Мария с Ларсом ругались, сидя за столом и обзывая друг друга словами, которые Бруно запрещалось произносить вслух, и если считать крохотную комнатушку на самом верху со скошенным оконцем, откуда Бруно, встав на цыпочки и крепко держась за раму, мог увидеть весь Берлин.
Дом мы запрем, сказала мама. Но мы ведь сюда когда-нибудь вернемся.
А куда денется повариха? не унимался Бруно. И Ларс? И Мария? Разве они не останутся здесь жить?
Они едут с нами. Мама положила ладонь на стол. На сегодня вопросов достаточно. Пожалуй, тебе стоит пойти наверх и помочь Марии укладывать вещи.
Бруно поднялся, но с места не сдвинулся. Ему было необходимо спросить еще кое о чем, прежде чем он решит, что ситуация более или менее прояснилась.
А далеко это? Ну, папина работа? Дальше чем в километре отсюда?
О боже, рассмеялась мама. Правда, смех ее был каким-то странным, веселой она не выглядела и даже отвернулась, словно не хотела, чтобы он видел ее лицо. Да, Бруно, это дальше чем в километре отсюда. Намного дальше, доложу я тебе.
Глаза Бруно расширились, рот сложился буквой О, а руки сами собой раздвинулись в стороны, как всегда, когда он был чем-то изумлен.
Неужто мы уезжаем из Берлина? задыхаясь, выговорил он.
Мама печально кивнула:
Боюсь, что так. Работа твоего папы
А как же школа? перебил Бруно. Он знал, что в разговоре никого нельзя перебивать, но догадывался, что на сей раз его простят. И Карл, Даниэль, Мартин? Как они узнают, где меня искать, когда мы захотим встретиться?
С ними придется попрощаться Впрочем, я уверена, что пройдет немного времени и вы опять будете вместе. И пожалуйста, никогда не перебивай меня, не преминула напомнить мама. Мол, сколь бы странными и неприятными ни были грядущие перемены, это еще не повод нарушать правила вежливости, которым обучали Бруно.
Попрощаться? Мальчик уставился на мать. Попрощаться? повторил он, выплевывая слово, будто его рот был набит печеньем, разжеванным на мельчайшие кусочки, но пока не проглоченным. Сказать «прощай» Карлу, Даниэлю и Мартину? Голос его уже смахивал на крик, а кричать ему дозволялось только на улице. Но они мои лучшие друзья, верные и на всю жизнь!
О, заведешь новых, небрежно обронила мама, словно найти трех верных друзей на всю жизнь пара пустяков.
Но мы собирались кое-что сделать, упрямился Бруно.
О, заведешь новых, небрежно обронила мама, словно найти трех верных друзей на всю жизнь пара пустяков.
Но мы собирались кое-что сделать, упрямился Бруно.
Собирались? Сделать? Мама приподняла бровь. Что же именно?
Это тайна.
Бруно не мог раскрыть сути их планов, тем более что выход из берегов в них присутствовал. Мальчики предвкушали, как через месяц их распустят на летние каникулы и тогда у них появится уйма времени не только строить смелые планы, но и осуществить их.
Прости, Бруно, твои замыслы придется отложить. У нас нет другого выхода.
Но, мама!..
Хватит, Бруно. Мама резко встала, давая понять, что возражений более не потерпит. Вспомни, только на прошлой неделе ты жаловался, что здесь с некоторых пор многое изменилось.
Да, мне не нравится, когда по ночам приходится выключать свет во всем доме, признал он.
Теперь все так делают. Ради безопасности. И кто знает, возможно, там, куда мы едем, будет спокойнее. А теперь иди наверх и помоги Марии. На сборы у нас меньше времени, чем мне хотелось бы. Скажи за это кое-кому спасибо.
Бруно уныло поплелся прочь. Он знал, что на языке взрослых «кое-кто» означает «папа», но Бруно так выражаться запрещалось.
По лестнице он поднимался медленно, опираясь на перила и пытаясь угадать, имеются ли в новом доме на новом месте, где у отца новая работа, перила, по которым так же здорово съезжать вниз. Здешние перила тянулись от самого верха от крохотной комнатушки, откуда Бруно, стоя на цыпочках и крепко держась за оконную раму, обозревал Берлин, и до первого этажа, заканчиваясь прямо перед огромными дубовыми дверьми столовой. Бруно ничего так не любил, как взгромоздиться на перила на верхнем этаже и скользить вниз, сквозь весь дом, громко ухая по пути.