Помнишь, как я к вам пришла? тихо спросила Мария, присаживаясь на край его кровати, чего раньше никогда не делала. Впрочем, откуда тебе помнить, ты ведь был совсем маленький. Твой отец не прогнал меня, но помог, когда я нуждалась в помощи. Дал мне работу, дом, пищу. Ты и вообразить не можешь, каково это, когда тебе нечего есть. Ты ведь никогда не голодал, верно?
Бруно насупился. Как раз сейчас он бы с удовольствием заморил червячка, но, глянув на Марию, забыл про еду, вдруг сообразив, что ничего о Марии не знает, а ведь у нее наверняка есть своя жизнь, а у этой жизни своя история. Для него она всегда была только горничной в их семье, а кем она была раньше, он понятия не имел. Вряд ли он даже когда-нибудь видел ее одетой иначе, не в форменное платье горничной. Но если подумать, вот как он сейчас думает, то становится яснее ясного: ее жизнь не может складываться только из обязанностей прислуги. Наверняка у нее имеются какие-то мысли в голове, как и у него самого. И она скучает по чему-нибудь; по друзьям, к примеру, с которыми давно не виделась, как и он. И очень возможно, с тех пор как сюда приехала, она плачет ночью в подушку, прежде чем заснуть, словно ребенок (понятно, к Бруно это не относится, он уже слишком взрослый и мужественный, чтобы плакать). И она довольно симпатичная, отметил Бруно и при этом почувствовал себя немного странно.
Моя мать знала твоего отца еще мальчиком, не спеша продолжала Мария. Она работала у твоей бабушки. Была ее костюмершей, когда та в молодости гастролировала по Германии. Мама подготавливала ей одежду для концертов стирала, гладила, чинила. Изумительные платья, все до одного, и как пошиты, Бруно! Каждое произведение искусства. Теперь таких портних поискать. Она улыбнулась воспоминанию. Бруно, набравшись терпения, ее не торопил. Когда твоя бабушка приходила в гримерную перед выступлением, платья уже были аккуратно развешаны и ждали ее. Потом твоя бабушка состарилась, прекратила давать концерты. Мама, конечно, продолжала с ней видеться и получала от нее небольшую пенсию. Но времена тогда были тяжелые, и твой отец предложил мне работу, тогда с работой тоже было туго. Спустя примерно полгода мама серьезно заболела, ей потребовался больничный уход, и твой папа все это устроил, хотя и не обязан был. Он заплатил за больницу из своего кармана только потому, что моя мать дружила с его матерью. По этой же причине он взял меня к себе в дом. А когда мама умерла, он полностью оплатил похороны. Поэтому не называй папу дураком, Бруно. По крайней мере, не при мне. Я запрещаю.
Бруно закусил губу. Он-то надеялся, что Мария поддержит его в борьбе за отъезд из Аж-Выси, но теперь он понял, кому она на самом деле предана. И если уж говорить начистоту, он даже гордился отцом, тем, как он повел себя с Марией и ее матерью.
Ну, протянул он, не зная, что сказать, чтобы не выглядеть глупо, очень мило с его стороны.
Да. Мария встала, подошла к окну, к тому, из которого были видны склады и люди вокруг них. Он всегда был добр ко мне, говорила она, глядя вдаль на людей в пижамах и на солдат, исполнявших свою службу. В душе он очень добрый, это правда, поэтому я и не пойму Она по-прежнему смотрела вдаль. Внезапно голос ее дрогнул, и она умолкла; казалось, она сдерживает слезы.
Не поймешь чего? спросил Бруно.
Зачем он Как он может
Как он может что? не отставал Бруно.
Внизу хлопнули дверью с таким грохотом, что задрожал весь дом, будто выстрелили из ружья. Бруно подпрыгнул, а Мария вскрикнула. Потом они услыхали шаги: кто-то поднимался по лестнице, тяжело ступая. Шаги приближались, и тогда Бруно забрался обратно на кровать и прижался к стене, ему вдруг стало страшно, словно ему грозила расправа. Он затаил дыхание в предчувствии неминуемой беды но это была всего лишь Гретель. Она сунула голову в приоткрытую дверь и удивилась, застав брата и горничную за беседой.
Что тут происходит? поинтересовалась Гретель.
Не твое дело, огрызнулся Бруно. Чего тебе надо? Вали отсюда.
Сам вали, парировала Гретель, хотя и находилась в его комнате. Затем, прищурясь, она пристально поглядела на горничную. Нальешь мне ванну, Мария, ладно?
Почему ты сама не нальешь себе ванну? возмутился Бруно.
Потому что у нас есть горничная. Гретель в недоумении уставилась на брата. Для этого ее и взяли.
Ее не для этого взяли, орал Бруно. Встав с кровати, он двинулся на сестру. Она здесь не для того, чтобы делать все за нас. Особенно то, что мы и сами можем сделать.
Гретель смотрела на него так, будто он рехнулся, потом перевела взгляд на Марию. Та торопливо закивала.
Конечно, фрейлейн Гретель. Я только закончу разбирать одежду вашего брата и тотчас приду к вам.
Надеюсь, мне не придется долго ждать.
Это прозвучало грубо. Впрочем, Гретель, в отличие от Бруно, еще не успела поразмыслить над тем, что Мария тоже человек и у нее есть чувства, как и у самой Гретель. Сестра твердым шагом удалилась в свою комнату, закрыв за собой дверь. Мария не смотрела ей вслед, но щеки у горничной порозовели.
Я все еще думаю, что он совершил страшную ошибку, вполголоса произнес Бруно.