Едва цех выпускал новоиспеченного подмастерье, тот отправлялся оттачивать свои умения под руководством мастера в одну из многочисленных ремесленных мастерских, например, в упомянутое лесное хозяйство. И тридцать нарров платили в империи именно таким вот начинающим умельцам!
Принц, по всем признакам, был оскорблен и унижен. Принцесса, заметив выражение лица Асгруда, хмуро на него посмотрела и заговорила вновь… Уже не столь миролюбивым тоном:
— Однако, сэр, вы растеряли еще не весь свой гонор. Я не имею ни малейшего представления о том, насколько вы умелы и полезны в действительности. Именно по этой причине я и не собиралась устанавливать вам более высокое жалование. В этом случае через два-три сезона я получила бы отчет мастера с оценкой степени вашего усердия и изменила ваш статус соответственно качеству работы. Однако, — принцесса изогнула бровь и пронзающим взглядом посмотрела на Асгруда, — своим недовольством вы вынудили меня принять более решительные меры. Итак, вы позволили себе, носящему в своих жилах часть императорской крови, пусть и разбавленной, испугаться смерти и справедливого наказания, следовательно, вы заслуживаете наказания и как предатель крови… Принц, вы знаете, как поступают с предателями крови вмоей империи?
На этот раз Асгруд задрожал от страха. Предателей выводили на площадь перед дворцом, приковывали к столбу с поперечной балкой и методично втыкали ножи в разные части тела. Сначала протыкали ладони, затем ступни, далее следовали голени, плечи, уши. Дальше — страшнее: объявленному виновным протыкали глаза, потом — пах, далее следовал живот и, наконец, если обвиняемый не успевал к тому времени умереть от боли и ран, сердце.
— Итак, — вновь сладко растягивая фразы в предвкушении чужого страха, промолвила принцесса, — …я выношу приговор. Четыре сезона вы, бывший принц Асгруд, трудитесь без жалования. Вся пища и личные вещи, которые вы приобретете за это время, будут оплачены за счет лесничества, однако, — она вновь протянула, — …позднее вы должны будете отдать накопленные долги. Вы сердитесь? Раздражены? Желаете высказаться? Скорчить одну из своих умильных рожиц? Быть может, мне стоило бы взять вас не в качестве дровосека, а придворного шута? Да-да, одного из тех комедиантов, в которых так любят метать кинжалы слегка подвыпившие высокородные гости… — Вновь сладкая улыбка, — Подумать только, я могла бы даже вызвать вашего отца, чтобы и он посоревновался в метании. Я представляю, сколько радости отразилось бы на его лице в случае попадания. Убить свой позор одним метким броском — это дорогого стоит. Ну, так как, принц Асгруд? Вам есть, что мне сказать?…
Около пяти минут — беспредельно долгий срок — принцесса изучающее смотрела на тридцатилетнего юнца, но тот не поднимал головы, и по всему его облику было предельно ясно, что принц покорился воле госпожи. Удовлетворенно кивнув, Элоранта повернулась к Амерто и удивительно тихим и нежным голосом произнесла:
— Отведите его, пожалуйста, к мастеру Стуржаку, если вас это не затруднит, Амерто. Думаю, он найдет место для бывшего принца.
Палач, подталкивая медленно шествующего "на заклание" поклонника, вышел из комнаты. Соответственно, и сам Асгруд покинул спальню принцессы. В тот же миг раздражение с ее лица ушло, а осталась лишь смертельная грусть и все та же пожирающая душу скука. И еще — болезненное одиночество, отстраненность, пожалуй, даже потерянность. Подойдя к зеркалу, она задумчиво начала расчесывать медного цвета волосы. Попутно принцесса напевала песенку, знакомую ей с детства и терзающую ее вот уже около семи лет:
— Нет мира для принцессы знакомее мечты,
Нет счастья для красивой. Печальные черты
Терзают зеркала все, что можно ей найти.