Длинные пряди волнистых волос, черно-красные крылья, серо-голубые глаза — ее главные и самые важные, единственно верные и настоящие черты как будто размылись на секунду. А потом восстановились, но уже в сумрачном, почти что истаявшем виде с призрачным медным отблеском… Однако через секунду медь в волосах сменила рыжина, блеснула на волосах пламенем, глаза полыхнули насыщенным зеленым огнем… и вновь внешность демонессы «притухла» до сумеречного тона, уступив место меди и затемненной серо-голубой радужке. Словно кто-то более могущественный, чем можно себе представить, разбил ее душу в этот миг на несколько частей, направив их в разные стороны. Викторис сдавленным шепотом произнесла:
— …хочу оказаться рядом со своим отцом. Там, где он ныне, где бы он ни был. Я знаю, что часть пути у нас общая, знаю, что в его руках ключ миров. Я не пойду вслед за ним, но по-иному догоню его, Афф. Я хочу понять его: его стремления, как пришел он к ним, как и где он встретился с мамой, и как, собственно говоря, родилась я.
Афранташ помрачнел и тяжело вздохнул. Перемены в образе Викторис не укрылись от него, более того, Люцифер почувствовал, что произошло нечто из ряда вон выходящее и по-своему опасное, будто пришел в действие грубый древний механизм… Он ожидал от Ви большего, чем просто стремление найти отца и оказаться рядом с ним — не этого от девушки хотел сам Астерот, определенно, не этого. Быть может, непонятное явление, только что произошедшее на его глазах, и противоречивые желания Викторис как-то связаны? Как там выразился Астерот, «расщепление», кажется? Нет, не понять ему — слишком мало знаний: Тар прав, во всем прав. Мало знать одну только Расселину, чтобы понять произошедшее. Тяжело, устало, словно склонившись под грузом давней и неимоверно давящей на плечи проблемы, Люцифер наконец ответил, устремив взгляд своих пронзительных темно-серых глаз прямо в глаза леди Тарведаш:
— Три тысячи лет назад, словно один день, я последний раз общался с твоим отцом и лучшим из моих друзей, Астеротом Тарведашем. В тот день он объяснил мне причину своего ухода и его направление. Вернее, попытался объяснить. Лорд перешел в Светлейший, однако не могу с уверенностью утверждать, что он по сей день там. Он ушел выше в поисках каких-то частей головоломки, ответов на мучающие его вопросы. Полагаю вопросы эти весьма велики и таинственны, иные бы не смогли увлечь его из Расселины, которую бродяга, твой отец, привык называть домом. Перед уходом он поделился некоторыми из открытых им истин со мной. Тогда я, конечно, не воспринял его всерьез, над многим из сказанного посмеялся. А потом… Потом я последовал одному из его советов, принял часть силы, подаренной мне смежным миром. Так, почти случайно, пытаясь справиться с бедой, грозящей моему миру, я открыл «дверь», сам не подозревая о том, на что наткнулся.
— Ты знаешь, где эта дверь?! Она ведь подходит для моих целей?! - Впервые за все время нелегкого разговора в голосе Викторис звучала уверенность. Снова взметнулись отблески рыжего пламени в волосах, но Люцифер вдруг почувствовал, что в сумеречной меди больше силы, хотя ее источник весьма далек от Расселины… Где-то в глубине Черного пламени таинственной Бездны. Ощущение раздвоенности, исходящее от демонессы, тем временем усиливалось… Афранташ утвердительно кивнул и продолжил:
— Все вышло довольно глупо. Ты ведь знаешь, мало кого в Расселине волнует внешность, особенно собственная. Потому здесь практически нет зеркал. Но одно все же установлено — как раз в покоях твоего отца. Я никогда не понимал, почему он так любит наблюдать за своим отражением. И вечно с такой улыбкой, будто, встречаясь с зеркалом, он общается со старым и добрым знакомым. Я заблуждался очень долго, считал его позером, не способным показать себя во всей красе перед другими демонами.