(Ну кроме орков, естественно, иначе и лошадям пришлось бы даровать людские привилегии – ведь они не в пример умнее толстомордых гоблинов.) Опять же, я честно предложил эльфийке оплатить любую неустойку. По справедливости, ее отказ освобождает меня от обязательств. Последний довод не казался мне безупречным. Но и действия леди Ильяланны попахивали грубым произволом. Кроме того, я непременно возмещу ей все затраты, как только доберусь домой!
Теперь я каждую остановку использовал для того, чтобы хоть как-то размять затекшие от постоянной неподвижности руки и ноги. Пробовал и в связанном положении разгонять кровь по жилам, попеременно напрягая и расслабляя мышцы. Но прямо скажу, толку от этих занятий не было.
Пейзаж неуловимо менялся от привала к привалу. Вроде бы те же сосны, осины, заросли остролиста, местность повышалась практически незаметно, во всяком случае для меня, ехавшего в телеге. Но все больше по сторонам открывалось холмистых лугов, мягкими волнами разливавшихся между соседними перелесками. И в воздухе что-то переменилось. Знаете, как говорят – «пахнуло морем»? А здесь ощущалось дыхание гор.
Шел уже пятый день пути, когда незадолго до полудня телеги неожиданно остановились. Носильщики поспрыгивали с бортов на землю, через какое-то время уже знакомые мне стражники выволокли из повозки мое затекшее тело. Пока я вертел головой, осматриваясь, один развязал и аккуратно смотал веревку, спутывавшую мне ноги. Я не оставил его действия без внимания. Обычно веревку забрасывали в телегу, ведь вскоре ее вновь предстояло использовать. Были и другие отличия от обычного дневного привала: никто не спешил разводить костер, Вага, кашеваривший в нашем обозе, не распустил, как обычно, завязки мешка с крупой, из которой готовил обеденную кашу. Носильщики и несколько стражников, вероятно из тех, кто был здесь впервые, окружили торчавший в стороне от проселка каменный столб. Плоская плита, чем-то похожая на лопасть весла, узким концом была врыта в землю. В верхней части под двумя полосами неизвестных мне рун вырезана картина: куча вооруженных копьями карликов, облепивших пузатого великана. По отдельным деталям рисунка можно было предположить, что великан – это орк. Кто такие изображенные на камне карлики, я гадать не стал. Возможно, такими видели себя древние люди. Под изображением шла еще одна полоса с неведомыми письменами, а ниже уже обычной белой краской на эрихейском было выведено: «Баронство Маледское. Пересекать границу с оружием не рекомендуется». Наивное предупреждение ни у кого не вызвало смеха. В Каннингардском герцогстве, как и в других граничащих с вольными баронствами землях, хорошо знали: такая надпись означает, что всякого, замеченного на своей территории с оружием, люди барона без лишних слов могут издали расстрелять из арбалета. И никакого спроса с них за это не будет. Ничего не поделаешь – Приграничье! В нашем обозе имелось аж восемнадцать полностью экипированных воинов, и расставаться с оружием никто из них, похоже, не собирался. Лошадей с телегами свели с дороги, но выпрягать не стали. Освободить мне руки, кстати, тоже не удосужились. Я присел несколько раз, разгоняя застоявшуюся кровь. Выпрямляясь в очередной раз, заметил две черточки, появившиеся на дороге со стороны баронства. Весь караван выжидающе уставился на них, включая присматривающего за мной охранника. Я продолжил свои упражнения, мысленно намечая кратчайшую траекторию, по которой можно добраться до леса, росшего ярдах в двухстах от дороги. Проселок пролегал по холму, часть пути вела под горку. Потом шел покрытый частыми круглыми кочками – следами бывшего здесь когда-то болота – луг. По такому лугу на коне не больно-то расскачешься.
Мой давешний знакомый, предложивший пару дней назад план побега, незаметно оказался рядом.