У Люси мороз пошел по коже.
Аманда даже не видела своего сына, она так и не узнала, что у нее родился сын. Знаете, я проработала в родильном доме тридцать лет, и за все это время на моих глазах только три женщины умерли в родах. И каждый раз это был такой ужас, это было так бесчеловечно, так больно! Никому не пожелаю увидеть подобное.
Люси представила себе обстановку родильной палаты. Везде кровь, замершая линия электроэнцефалограммы, осунувшиеся лица медиков И кошмарное ощущение провала.
А новорожденный?
Пьеретт с отвращением поморщилась:
Когда его мать умирала, он был в полном порядке. Здоровенный парень, все показатели намного выше нормы. Редчайший, кстати, случай при преэклампсии у матери. В ее голосе звучала горечь, смешанная с неприязнью.
Вы некоторое время наблюдали за ним, да? спросила Люси.
Нет, его сразу же перевели в отделение для новорожденных, а там другие сестры. Правду сказать, я даже и не знаю, что с ним стало потом. И пожалуй, мне и не хотелось ничего знать о нем. Его мать умерла у меня на глазах, а он был абсолютно здоров. Пьеретт снова поморщилась. А после того, что вы мне сегодня сказали, мне еще тяжелее думать об этом
Воображение Люси работало на полную катушку, перед глазами теснились картины произошедшего. В том числе этот громадный орущий младенец, багровый, покрытый кровью и слизью, дрыгающий руками и ногами. Пьеретта долго сидела закрыв лицо руками. Потом она вздохнула и, поколебавшись, заговорила снова:
В ту ночь, мадам, я видела одну вещь. Одну вещь, о которой никогда никому не рассказывала. И это никак не вязалось с диагнозом доктора. С преэклампсией.
Люси подалась вперед. Ей казалось, что они подошли к краю пропасти. Черной бездны. А медсестра медленно продолжала:
Я имею в виду кровоснабжение плаценты.
Плацента Люси вспомнила картину на стене библиотеки Тернэ. А Пьеретт тем временем с трудом выговаривала слова, которых от нее прежде никто не слышал:
Может быть, вы знаете, что при преэклампсии плацента обычно очень бедна кровеносными сосудами, нет, не «обычно» всегда, даже в тех случаях, когда ребенок рождается нормального размера. А тут Вытащив младенца из рассеченной матки Аманды, доктор поспешил достать и плаценту. Акушерка и анестезиолог ничего не видели: одна занималась новорожденным, другой делал все, чтобы стабилизировать состояние пациентки, но я-то видела.
Пьеретт замолчала, Люси, старавшаяся запомнить каждое ее слово, спросила:
И что, что вы видели?
Я видела эту плаценту, которая была похожа на гигантский паучий кокон, так много сосудов сплеталось у нее на поверхности. Чтобы уж быть до конца откровенной, скажу, что за все тридцать лет работы я ни разу не видела плаценты с подобным количеством сосудов. Вот почему этот ребенок родился таким крупным: ресурсов для правильного развития у него было в избытке.
Не в силах усидеть на месте, Люси вскочила с дивана и, выкрикнув «Минутку!», выбежала из дома, взяла из машины коричневый конверт со снимками, сделанными на месте преступления, вернулась в гостиную, достала тот, на котором была плацента, и показала Пьеретт:
Плацента Аманды Потье была похожа на эту?
Медсестра с отвращением кивнула:
Точь-в-точь такая. Такая же вся оплетенная сосудами. Но откуда это у вас?
Из парижской квартиры доктора. Он заказал Аманде эту картину.
Аманда, изобразившая собственную плаценту Боже, боже, какой кошмар!..
Но, значит, доктору было известно, что плацента Аманды отличается повышенным кровоснабжением, и это сильно его интересовало. Может быть, больше всего остального.
Медсестра отдала снимок и подула на руки.
Люси прошептала:
Все это странно. Он мог увидеть это на УЗИ?
Думаю, да.
Они помолчали. Каждая пыталась понять. Потом Люси на всякий случай показала медсестре картину с птицей Феникс, но о ней та ничего сказать не смогла.
А потом Пьеретт заговорила опять:
Может быть, вы мне не поверите, но, когда когда доктор увидел эту плаценту во время родов, я заметила, что его глаза как-то странно заблестели как будто как будто зрелище его очаровало. Это длилось всего-то миг, наверное, меньше секунды, но я поняла, что чувствует он именно это. Она потерла руки выше запястий. Послушайте, я не лгу, у меня волосы дыбом встали. Когда доктор увидел, что я его застукала, он посмотрел на меня таким ледяным взглядом, что я сразу поняла: лучше мне молчать. А через минуту Аманда уже была мертва.
А потом Пьеретт заговорила опять:
Может быть, вы мне не поверите, но, когда когда доктор увидел эту плаценту во время родов, я заметила, что его глаза как-то странно заблестели как будто как будто зрелище его очаровало. Это длилось всего-то миг, наверное, меньше секунды, но я поняла, что чувствует он именно это. Она потерла руки выше запястий. Послушайте, я не лгу, у меня волосы дыбом встали. Когда доктор увидел, что я его застукала, он посмотрел на меня таким ледяным взглядом, что я сразу поняла: лучше мне молчать. А через минуту Аманда уже была мертва.
Люси лихорадочно размышляла. История, рассказанная собеседницей, глубоко ее взволновала, но к чему ее, эту историю, привязать? Чему так обрадовался Тернэ, в то время как его пациентка умирала на операционном столе? Может быть, он пожертвовал матерью, заставил женщину рожать только для того, чтобы появился на свет этот ребенок? И снова тот же вопрос: кому и зачем было так нужно, чтобы этот ребенок родился?