Грейди взял Эдалин за руку.
Не просто так жестокость и насилие в нашем мире неслыханные дела, Софи. Наша психика не готова к чувству вины, которое следует за подобными зверствами по крайней мере так должно быть. Поэтому никто не подумал о похищении, когда вы с Дексом пропали. Поэтому никто не верил, что разгорелось Вечное пламя. Потому что, если бы кто-то из нас совершил такое, вина разрушила бы его психику, погрузила бы во тьму.
Но почему родители Бранта чувствуют себя виноватыми? Алден говорил, что пожар был несчастным случаем.
Причины нет. Но вина коварна особенно если смешивается с подобным горем. Она проникает в тебя, отбрасывает тень сомнения, заставляет задумываться, мог ли ты что-нибудь сделать, изменить что-нибудь Грей-ди смотрел вдаль, и Софи задалась вопросом, только ли родители Бранта борются с виной.
В произошедшем не было вашей вины, тихо сказала она.
Знаю, злость в его голосе нельзя было спутать ни с чем, и он двинулся вперед, даже не взглянув на Софи. Но пройдя лишь несколько шагов, он резко обернулся к ней. Пока мы не вошли, пообещай, что ты ни в коем случае не станешь читать мысли Бранта.
Я знаю законы телепатии, у телепатов были собственные этические нормы, и первым правилом среди них было никогда не читать мысли без разрешения.
Дело не только в этом. Во время пожара Брант повредился разумом. Он видел, как горит его дом, знал, что внутри Джоли, понимал, что не смог ее спасти это было для него слишком, на секунду у Грейди пропал голос, и ему пришлось сглатывать, чтобы снова заговорить. Потрясение и вина отчасти сломили его. Он не сошел с ума, как эльф с разрушенным разумом, но читать его мысли невероятно опасно. Пообещай, что не будешь раскрывать разум его мыслям.
Обещаю.
Грейди пронзил ее взглядом, будто искал подвох в ее словах. Затем он кивнул, повернулся к серому каменному дому и взошел по ступеням, ведущим к толстой металлической двери. Ледяной ветер защипал щеки Софи, вместе с Эдалин последовавшей за Грейди. Когда они догнали его, он дернул за цепочку, свисающую над головами, и в доме раздался низкий звук колокола. За ним последовала бесконечная тишина.
Они стояли на месте так долго, что Софи начала сомневаться, дома ли Брант.
А затем низкий голос произнес:
Входите.
Глава 10
«Не пялься на его шрамы».
Софи повторяла эти слова вновь и вновь, приказывая себе подчиняться. Она пыталась смотреть на серые стены со светящимися синими кристаллами среди камней, пыталась смотреть на четыре металлических стула единственную мебель в комнате, прикрепленные к полу большими серебряными пружинами. Но взгляд постоянно возвращался к уродливым загрубевшим рубцам на подбородке Бранта и к испещренным белыми линиями красным пятнам, поднимающимся до середины его щек.
Брант свистяще закашлялся, закрывая изуродованный рот красной обожженной рукой.
Вы привели кого-то нового, прохрипел он, прочистив горло.
Грейди положил руку на плечи Софи, и та с удивлением ощутила, как он дрожит.
Да, это Софи. Она теперь живет с нами в Хэвенфилде.
Брант улыбнулся, отчего его губы сложились в испещренные складки плоти. Софи спешно перевела взгляд на желто-оранжевую кофту Бранта с длинными свободными рукавами и поясом. Она напоминала халат.
Брант снова закашлялся.
Весьма неожиданно, не дожидаясь ответа, он указал на сумку, которую Эдалин прижимала к животу. Это мне?
Эдалин подошла к сидящему Бранту и положила сумку ему на колени.
Ты же знаешь, я про них не забываю.
Он разорвал ткань подобно ребенку, спешащему открыть подарок, и под ней оказалась круглая серебряная коробочка.
Заварные пирожные!
Эдалин улыбнулась.
С шоколадом, карамелью и пышноягодами. Я приготовила их сегодня утром.
Брант открыл крышку и достал квадратное сиреневое пирожное, напоминавшее цветное маршмеллоу. Он откусил его, и розовый сок потек по шраму на его подбородке; причмокнув, Брант запихал в рот остатки.
Заварные пирожные лучшая еда, согласись? спросил он Софи, отчего изо рта у него полетели крошки.
Софи о них даже не слышала, но признаваться в этом не хотела, поэтому просто ответила:
Ага.
Его улыбка сменилась хмурым взглядом.
Ты их даже не пробовала?
Нет, я начала было Софи, но Эдалин перебила ее.
Я делаю их лишь раз в год.
Брант закрыл коробочку и убрал ее обратно в порванную сумку, не сказав ни слова и тем более не предложив никому пирожных. Софи не поднимала глаз, считая мозоли, видневшиеся из-под ремешков ее туфель. Их было уже семь и она не сомневалась, что появятся еще. Но это было пустяком в сравнении с мыслью о том, что Эдалин готовила сладости, которыми никогда ее не угощала.
Брант снова свистяще закашлялся, нарушая тишину.
Ты заболел? спросила Эдалин.
Не надо! крикнул он, когда та вытянула руку, будто хотела пощупать его лоб и померить температуру. Он прижал колени к груди и обнял себя за ноги, сворачиваясь неприступным калачиком. Я в порядке.
Но его голос был хриплым.
Садитесь, приказал он, указывая на три пустых стула. Расскажите, что произошло за год. Что-то явно изменилось.
Софи опустилась на пружинистый стул, с удивлением понимая, что он довольно удобный. Металл почему-то был мягким и прогибался под ее весом подобно подушке но он был холодным. А может, мурашки по телу бежали из-за того, как светлые глаза Бранта вновь впились в нее. Они были скорее серыми, чем синими, и их обрамляли густые ресницы такого же угольно-черного цвета, как и его волосы. Софи осознала, что Брант, должно быть, был красивым. Но пожар погубил его красоту.