Путешествие «Баунти» от Мыса Горн к Мысу Доброй Надежды займет ровно месяц. Судно пересечет Атлантический Океан за 31 день столько же, сколько длилась неравная битва на пороге Тихого Океана. По сравнению с последними бурными неделями это будет относительно спокойное и даже скучное плавание. Антарктические страсти улеглись, погода стояла превосходная, и прямо по курсу ждала Африка. Правда, течь на ходу залатать не смогли, и потому постоянно приходилось работать помпами. Снова на верхней палубе возобновились танцы.
Два дня, 9 и 10 мая, Блай потратил на то, чтобы отыскать в безбрежном океане группу необитаемых вулканических островов Тристан да Кунья. На существующих тогда навигационных схемах местоположение этого небольшого архипелага было указано весьма приблизительно, и капитан «Баунти», желая внести свой вклад в картографическую науку, решил установить его точные координаты. Ради этого судно даже слегка изменило курс.
Безуспешно. Несмотря на ясную погоду, Блай никаких признаков земли на горизонте не обнаружил, и судно продолжило свой путь к южной оконечности африканского континента. Сегодня, сверяя маршрут «Баунти» с координатами Тристан да Кунья, можно вычислить, что корабль прошел мимо всего в двадцати пяти морских милях к юго-западу[22].
22 мая состоялось второе наказание на борту «Баунти»: 6 ударов кошкой «за пренебрежение обязанностями в измерении глубины» получил помощник оружейника Джон Уильямс.
Через двое суток, в субботу 24 мая, судно, отсалютовав из бортовых пушек, вошло в бухту Симонс, что во внутренних водах залива Фолс Бэй у Мыса Доброй Надежды (в нескольких милях к югу от голландской колонии Капстад; ныне Кейптаун, ЮАР).
Фолс Бэй наши дни
«Баунти» простоит здесь на якоре 38 дней. Судно отремонтируют, для чего в помощь корабельному плотнику Уильяму Пёрселлу наймут местных мастеров. Течь устранят, и корпус заново переконопатят.
Основательной починке подвергнутся паруса, рангоут и такелаж. Несколько баркасов доставят в трюмы камни для балласта. Тщательно перетрясут личные вещи моряков и запасы провизии. Всё сгнившее и заплесневелое будет безжалостно выброшено.
Через пару дней после прибытия Блай направился с визитом вежливости к губернатору колонии, его превосходительству господину Ван дер Граафу. Там, в Капстаде, капитан «Баунти», воспользовавшись оказией, отправил очередные письма Кемпбеллу, Бэнксу и лордам Адмиралтейства. С трудом скрывая свое разочарование, он подробно объяснил своим боссам, почему корабль не смог одолеть Мыс Горн. Впервые в его рапортах зазвучали раздражительные нотки в адрес экипажа: «за ними надо присматривать, как за детьми».
Между тем «дети» прекрасно проводят время. Моррисон пишет, что неподалеку от места стоянки матросы обнаружили скалу, которую тут же окрестили Островом Тюленей: огромное количество этих животных устроило там себе лежбище, «греясь, как свиньи на солнце». Периодически подстреливая тюленя, часто вылавливая неводом превосходную рыбу и руками крупных диких гусей, команда устраивала себе самые настоящие пиры. Кроме того, в течение всей стоянки на борт стараниями Блая поставлялась свежая провизия для экипажа: всего, в общей сложности, 9 центнеров мягкого хлеба, 3 бочки доброго бренди, 2 бочки отличной голландской муки и т. д.
Так что матросы отъедались впрок. Чем занимались гардемарины и офицеры, известно меньше. Наверняка молодежь с удовольствием принимала участие в охоте и рыбалке, а люди постарше наблюдали издалека. Наверняка Блай разрешал свободным от вахты увольнения на берег, в Симонстаун или даже в Кейптаун.
Главный город Капской колонии тогда рос не по дням, а по часам. Обязательная пошлина для всех судов, идущих из Европы в Индию или обратно и бросавших якорь у Мыса Доброй Надежды, приносила хозяевам баснословные барыши. И Кейптаун процветал. Что, разумеется, привлекало сюда не только добродетели, но и пороки. Именно тогда, в конце XVIII века, город начинал обретать свою легендарную репутацию «порта-клоаки», перекрестка всех морских дорог, мировой столицы авантюристов и проституток.
Для экипажа «Баунти», готовившегося к долгому пути на восток, в далекие от цивилизации края, это была последняя возможность погулять «на дорожку», как следует. Надо полагать, какие-то деньги у матросов еще оставались вряд ли они умудрились целиком потратить жалование, выплаченное им еще в Портсмуте. Наверняка и у офицеров с гардемаринами особенно серьезных проблем с личными финансами не было.
Однако существует легенда, что именно тогда, во время стоянки у Мыса Доброй Надежды, Флетчер Кристиан занял у капитана Блая деньги. И что, якобы, это обстоятельство стало одной из причин мятежа, который вспыхнет через десять месяцев за тысячи миль отсюда.
Поверить в это трудно. Намек на то, что Кристиан был должен Блаю некоторую сумму денег, можно отыскать всего в двух документах из огромного архивного наследия о Саге.
Первым об этом спустя четыре десятка лет после описываемых событий упоминает в своей книге капитан Бичи. Вот как он передает слова Джона Адамса (Александра Смита) об атмосфере на борту «Баунти» в апреле 1789 года, накануне мятежа: «Офицеры, это необходимо признать, имели гораздо больше оснований для неудовольствия, чем матросы; особенно штурман и мистер Кристиан. Последний был протеже лейтенанта Блая и, к сожалению, имел перед ним обязательства финансового свойства, о которых Блай периодически напоминал ему, когда возникали какие-либо разногласия. Кристиан, чрезмерно раздосадованный упреками, которые постоянно выпадали на его долю наравне с остальными офицерами, особенно болезненно переносил дополнительные колкости насчет личных долгов; и однажды в момент возбуждения сказал своему командиру, что рано или поздно день расплаты настанет».