Один из вельмож, князь Дмитрий Голицын, столкнулся с Меншиковым и принял его брачный проект: выдать дочь Меншикова Марию за царевича Петра Алексеевича, а сына Меншикова женить на дочери Петра Великого. Меншиков с восторгом ухватился за такую комбинацию, обеспечивавшую ему надолго неограниченную власть. Одновременно великий князь Петр Алексеевич был объявлен наследником престола. Незадолго до смерти Екатерины I при содействии Меншикова, Остермана и некоторых членов верховного совета было изготовлено духовное завещание императрицы, в силу которого отрок Петр II становился по ее смерти императором при регентстве из обеих цесаревен, Елизаветы и Анны, мужа последней герцога Голштинского и верховного тайного совета. Меншиков постарался и тут устранить неугодных ему лиц: он заставил Анну Петровну с герцогом Голштинским выехать за границу и, таким образом, при несовершеннолетии цесаревны Елизаветы и полном подчинении ему членов верховного совета остался полноправным распорядителем России.
В упоении своим могуществом он перестал считаться со своими противниками, и против него выступили всесильные Долгоруковы и Апраксины и начали интриговать Остермана. Именно последний, как более близкий к будущему юному императору, и сумел повлиять на него так, что тот стал склоняться на сторону Долгоруковых, тяготясь опекою зарвавшегося Меншикова.
В поздний майский вечер в огромном саду, примыкавшем к палатам князя Меншикова, слышен был сдержанный разговор двух влюбленных. Это были князь Федор Долгоруков и старшая дочь Меншикова, красавица княжна Мария.
Как в палатах всесильного временщика, так и на его дворе царила ничем не нарушимая тишина. Меншиков имел обыкновение рано ложиться и так же рано, чуть не с петухами, вставал; притом, когда он ложился в постель, в его огромном доме все как бы вымирало, застывало. Многочисленные слуги князя ходили на цыпочках, говорили шепотом, опасаясь, как бы не потревожить княжеского сна.
Княжна Мария, воспользовавшись удобным временем, вышла в сад. Время было условлено; там дожидался княжну красавец офицер Федор Долгоруков.
Наконец-то вы пришли, княжна! А я давно дожидаюсь вас, радостно воскликнул он, больше часа
Бедный, я заставила вас ждать.
О, княжна, это ничего не значит в сравнении с тем, что я слышал относительно вас. Ведь говорят не нынче завтра вас объявят невестою цесаревича!
Вам этого не хотелось бы, да?
Что за вопросы, княжна? Вам хорошо известно мое сердечное отношение к вам! Чтобы назвать вас милой женой, я я ни перед чем не остановлюсь я готов на смерть идти, готов муку вытерпеть.
Этого совсем не надо, милый князь, с улыбкою проговорила княжна Мария.
Вам смешно, княжна, а мне горько, очень горько. Ведь вас отнимают у меня! печально проговорил Долгоруков.
Отнимают, но не отняли.
И отнимут.
За кого же вы, князь, принимаете меня? Я не ребенок у меня есть своя воля. Положим, быть царицей очень заманчиво, но я не в отца, не тщеславна. И советую вам успокоиться. Царицей я никогда не буду, никогда. Все затеи моего отца кончатся ничем, поверьте мне.
О, если бы так было!..
Так и будет! Ждите, князь, судьба улыбнется нам.
Дорогая, милая княжна, вы дарите меня таким счастьем! И молодой князь стал с жаром целовать руки у красавицы Марии.
И это счастье, может быть, близко Да, да!.. Я знаю, что все затеи отца должны скоро разрушиться: царевич на мне не женится, я уверена в этом, и тогда, князь Федор, вы станете просить у моего отца согласия на брак со мною.
Увы, этого согласия я не получу. Князь Александр Данилович не благоволит ко мне и едва ли решится назвать меня своим зятем, с глубоким вздохом проговорил Федор Долгоруков.
Мой отец нерасположен к вам, это правда, но я сумею поставить на своем: отец любит меня и редко в чем отказывает мне.
Долгоруков и княжна Мария сильно увлеклись своим разговором и не заметили, что за ними давно следила пара чьих-то глаз.
О, если бы ваши слова сбылись, милая княжна! пылко воскликнул Долгоруков.
Они и сбудутся, только надо терпение. Ведь я не нравлюсь цесаревичу, он избегает меня, но я об этом нисколько не сожалею.
Милая, дорогая княжна! И Долгоруков стал с жаром целовать руки Марии.
В это время в кустах кто-то зашевелился, и влюбленные быстро оглянулись.
Перед ними стоял сам князь Меншиков, с лицом, искаженным злобою; его высокая, сутуловатая фигура была несколько согнута, одной рукой он опирался на трость, а в другой держал пистолет.
Князь! невольно вырвалось у Федора Долгорукова.
Да, князь Что, господин поручик, не ждал не гадал? Не в меру же смел ты и дерзок! задыхаясь от гнева, проговорил Меншиков.
Я я в вашей власти, князь, вы вольны делать со мною, что хотите.
Да, да, я волен убить тебя, но я этого не сделаю, не потому, что жалею тебя, твою молодость, а потому, что не хочу огласки.
Батюшка, прерывая отца, проговорила княжна Мария.
Молчать! загремел на дочь Меншиков. Ступай к себе: разговор с тобою у нас будет после.
Хорошо, но, прежде чем уйти отсюда, я должна сказать вам, что люблю князя Федора, оправившись от испуга и неожиданности, смело проговорила девушка.