Честолюбивые мечты властолюбца были прерваны государыней.
Князь, ты здесь? тихо спросила она. Да? Кажется, я хотела рассказать тебе свой сон, так?
Так точно, государыня.
Слушай, князь! Снилось мне, что будто я сижу за столом, окруженная придворными, и ты был тут, Александр Данилович. За столом мы весело разговаривали. Как вдруг появляется тень моего покойного мужа, императора Петра Как сейчас вижу, на Петре одежда древних римлян. Он ничего не говорит, а только манит меня рукою. Я будто встаю из-за стола и с большой радостью иду за ним. Вышли мы из дворца и оба поднялись на воздух. Летим все выше, выше, как на крыльях, к облакам И страшно мне, и хорошо. Бросила я свой взор на землю и дочерей своих милых, Анюту и Лизу, увидала. Обе они будто окружены большой толпой народа разных наций. Эти люди спорили, кричали. Мне стало жаль своих дочерей, я хотела спуститься к ним, а сама поднималась все выше, выше. Ну, что скажешь, князь, про мой сон?
Мало ли что снится, государыня!
Нет, князь, этот сон вещий! За мною скоро придет мой муж, великий император; я умру, скоро умру, с волнением проговорила больная императрица.
Успокойтесь, ваше величество: вам вредно себя тревожить.
Теперь мне все равно. Ты ко мне, Александр Данилович, по делу так говори.
Ваше величество, вы уже изволили позаботиться о наследнике престола?
Да, да! Я объявляю наследником внука моего покойного мужа, Петра Алексеевича. Его отцу, законному наследнику престола русского, злосчастному царевичу Алексею не судил Бог царствовать, так пусть хоть Петр царствует.
Но, государыня, царевич молод и не сможет управлять таким большим царством, тихо, вкрадчиво и вместе с тем почтительно сказал Меншиков.
А ты-то, князь, на что же? Ты и другие вельможи станете помогать ему. Ты будешь главным правителем.
Тщеславному Меншикову только и нужно было этого; он едва мог скрыть свою радость и притворно-печальным голосом промолвил:
Тяжелое, непосильное бремя изволите возложить на меня, ваше величество!
Тебе Бог поможет, князь Александр Данилович!
На Него, Единого, только и возлагаю все свое упование, всемилостивейшая государыня! Усердно перекрестившись, Меншиков встал, подошел к двери, приотворил ее немного и, уверившись, что в соседнем зале никого нет, опять плотно притворил дверь, после чего опустился на колени перед больной императрицей и с волнением проговорил: Довершите, государыня, свое благодеяние и даруйте соизволение на брак царевича Петра с моею дочерью Марией
Вот чего ты хочешь, князь? Но ведь этим ты наживешь себе немало врагов и завистников, задумчиво ответила государыня. Смотри, князь! Злоба да зависть многое могут сделать. Ты все стремишься к величию тебе всего мало Смотри, князь, не рухни!.. По дружбе и расположению говорю тебе это!..
Бог даст, минует меня такая тяжелая участь! Ведь если вы, ваше величество, своим царским словом освятите этот брак, то перед ним должны будут замолкнуть все голоса зависти и недоброжелательства. Ведь царское слово закон. Да и его высочество наследник-цесаревич найдет во мне и преданнейшего слугу, и поистине родного отца. Ведь он будет моим зятем, названым сыном.
Давай Бог, давай Бог!.. Если так, то я согласна на этот брак цесаревича. Храни его, Александр Данилович, и будь ему верным помощником в делах правления!
Меншиков, опустившись на колени, горячо поцеловал руку монархини, а она, утомленная этой беседой, откинулась на подушку и смежила глаза в полудремоте.
Счастливым и довольным вернулся князь Меншиков в свой дом-дворец, находившийся на Васильевском острове.
Ну, княгинюшка, радуйся и веселись, весело сказал он своей жене, доброй и правдивой Дарье Михайловне.
Муж и жена представляли прямую противоположность: Меншиков был спесив, заносчив, крутого нрава человек, всю свою жизнь стремившийся к тщеславию и почестям, а его жена отличалась безмерною добротою и сердечностью и полным отсутствием гордости и тщеславия. Она была защитницей и заступницей тех, на которых обрушивался гнев ее властного мужа, и многих вызволяла из беды.
Скажи, князь, чему радоваться? с улыбкою спросила она теперь мужа.
А тому, что скоро ты будешь царской тещей.
Что? Что ты сказал? меняясь в лице, воскликнула княгиня.
Говорю, что ты будешь тещей государя. Государыня дала свое согласие на брак царевича Петра с нашей Марией.
Царевича Петра, ты говоришь? Да разве государыня объявила его своим наследником?
Да, да Государыня сильно больна, безнадежна, и я с Остерманом и другими так устроил, что императрица объявила наследником престола великого князя Петра Алексеевича.
Что же, это хорошо: царевич Петр законный наследник; ему и подобает царем быть. Только вот что я скажу тебе, князь: в браке царевича Петра с нашей дочерью я не вижу никакого счастья.
Как так?
Да так: у тебя, Александр Данилович, и так врагов немало, а тогда будет еще более. Да и не пара наша Маша царевичу, не пара: и характером они не схожи, и возрастом различны: ведь царевич-то еще отрок, а наша Маша чуть не невеста на выданье!
Не пара? Да ты с ума сошла! крикнул на жену Меншиков.
От твоих затей, князь, того и жди, что с ума сойдешь. Ох, Александр Данилыч, погубишь ты себя и нас, неповинных, погубишь! Остановись, князь, остановись!.. И то ты далеко зашел смотри не оступись. Если себя не жалеешь, то хоть детей-то пожалей! За них я скорблю. Деток наших неповинных не губи, земно о том прошу тебя, князинька! И, горько плача, Дарья Михайловна опустилась на колена перед своим непреклонным мужем.