Его имя, как и имя Зербинаса, было слишком сложным для нее, но колдунья вышла из затруднения, используя только первую часть, которую произносила нараспев. – И неси скорее второе, а то я вся истеку слюнками.
– Неужели ты не напробовалась там, у печки? – добродушно прогудел Балтазар и ушел за второй кастрюлей.
Пока он ходил на кухню, в гостиную вошла Раундала. Дагон приветственно помахал ей с диванчика, а Хирро с привычной светскостью подошел приложиться к ее ручке. Он предложил ей руку и подвел к Ринальфу для приветствия, а затем проводил к столу.
Балтазар внес вторую кастрюлю, затем противень с печеной, густо посыпанной приправами дичью, затем ведерный кувшин с настоем иги и просторное блюдо со сладостями, которых они с Дагоном накупили в Асфасте по пути сюда. Анор, взявшая на себя роль хозяйки дома, разложила горячее по тарелкам, и ужин по случаю собрания членов союза Скальфа начался.
В ответ на расспросы ранее прибывших гостей, которые уже успели обменяться новостями, Дагон с Балтазаром рассказали совершенно анекдотическую историю о том, как они отправились на Орфу пить пиво и чем это закончилось. Рассказ выглядел так неправдоподобно, что никто не поверил им, пока оба мага не предъявили в доказательство своих слов по туго набитому мешочку отборных изумрудов. Затем Хирро и Раундала посвятили их в историю с пропажей амулетов и появлением здесь Фэра и Зербинаса, а Ринальф добавил, что эти события еще повлекут за собой новые.
Зербинас разглядывал полузнакомые лица своих новообретенных друзей – а в том, что они станут его друзьями, у него не возникало не малейшего сомнения – и в нем мало‑помалу созревало непривычное ощущение, не знакомое ему ни по академии, в стенах которой он обучался пятнадцать лет, ни по двадцатилетнему проживанию у нанимателя. Он был там, где каждый дружен с каждым, где каждый готов прийти на помощь к каждому, не по кровавым клятвам или заверенным семью печатями договоренностям, а просто по взаимной приязни.
Он был дома.
После ужина Ринальф сходил в лабораторию за листками, которые он успел перевести.
– К сожалению, моя работа продвигается медленно, – заговорил он. – Никто из современных магов не может похвалиться тем, что в совершенстве знает язык мудрости. Тем не менее, Могриф пытается писать на нем, чтобы скрыть свои записки от чужих глаз. Как я успел заметить, некоторые слова он употребляет в произвольном значении, но мне удалось уловить общий смысл написанного. Хирро, ты уверен, что взял эти листки подряд?
– Разумеется, учитель, – откликнулся пиртянин. – У меня просто не было времени ни на что другое.
– У меня создалось впечатление, что стопка перемешана, потому что на листках находятся совершенно разрозненные куски текста. Я даже не могу определить, в какой последовательности они расположены. Вот, послушайте сами.
Старый маг взял один из переводов и начал читать:
«…поскольку все оказалось не так, как я предполагал вначале, я намерен провести собственные исследования. Но для этого нужно надолго покинуть Асфри, а я предпочел бы не оставлять лабораторию на Гестарта. Парню пока невыгодно предавать меня, но если ученик имеет определенные житейские слабости, трудно рассчитывать на его верность, а мой ученик, к сожалению, оказался невозможным бабником.
Было бы еще ничего, если бы он ограничивался ночными прогулками в Асфасту, но не так давно он спутался с Кьянтой, хотя я в резкой форме предупредил его, что эта бесстыжая портовая девка известна своими отношениями с Вольдом, деловыми, конечно – их интимные отношения меня мало интересуют – а этот холеный циник, вне сомнения, отдал бы даже свою роскошную шевелюру, лишь бы проникнуть в мои секреты. Девка наверняка подослана, сколько бы Гестарт ни льстил себе мыслями, что отбил ее у Вольда».