Строго говоря, это связано с интересами вида. И тут уже не открутишься, придется сказать, что человек вечное поле битвы между интересами вида и интересами духа.
Интересы вида заключаются в том, чтобы физически здоровая особь выбрала максимально подходящего партнера, дала потомство, выкормила его и освободило место, то есть завернулась в простыню и отползла на кладбище. И все!
Вся информация, мешающая этому процессу, будет проигнорирована, пока ее возможно игнорировать. И когда невозможно, она тоже будет игнорироваться какое-то время.
Но тут сюрприз-сюрприз! на сцене появляется дух со своими интересами. Строго говоря, он тоже хочет размножаться. В смысле, преумножаться. И человек кажется ему вполне подходящим партнером для такого безобразия.
Я: Я недавно читал исследование о цивилизациях, их закономерностях в подъемах и спадах, и в нем приводилась интересная мысль: любому обществу, чтобы развиваться, необходимы бездельники. Нет бездельников нет развития. Необходимо, чтобы были люди, свободные от бесконечных обязанностей по добыванию и защите, чтобы начались открытия, серьезное искусство и прочие интересные вещи.
То есть на самом деле интересы вида в некотором отдаленном будущем самого вида напрямую связаны с тем, чтобы кто-то занимался умножением духа.
Поэтому все-таки, все-таки потребность умножать дух вшита в человека на уровне инстинктов? Просто, может быть, чуть глубже вторым рядом за инстинктом самосохранения, что ли, но все-таки инстинктом?
М.Ф.:В том-то и дело, что это происходит вопреки инстинктам.
Я, видишь, такой бодрый тон беру и по-гусарски шучу о желании духа размножаться, а все почему. Потому что тема очень страшная, на самом-то деле. Потому что я поднимаю эту тему, сидя тут в человеческом теле, которое отличается от большинства человеческих тел только тем, что у него инстинкты чуть-чуть слабей. И в некоторых случаях управляются волей. Выхода у них другого нет. Но воля волей, а за этим человеческим телом все равно глаз да глаз.
У меня печальная новость: к интересам вида все это имеет крайне мало отношения. В интересах вида питаться, размножаться, желательно быть при этом защищенным от непогоды и прочих катаклизмов. Все остальное лишнее. В интересах вида простота. Все достижения культуры и цивилизации это просто небольшие победы духа в этой войне. Очень небольшие, по моим меркам. Но, наверное, на самом деле серьезные, просто я максималист.
Я хочу сказать, что когда дон Хуан, ставший для нас уже кем-то вроде сумасшедшего, но мудрого дедушки, о котором рассказывают семейные байки так часто и в таком контексте мы с тобой поминаем его в разговорах так вот, когда дон Хуан говорит, что человеческому уму проще убить своего носителя, чем отказаться от иллюзии правоты, он совершенно не преувеличивает. И вот зачем, собственно, нам нужны все эти прекрасные качества, рекламируемые лучшими образцами художественной литературы воля, храбрость, неукротимость, железная дисциплина чтобы совладать с той частью себя, которая желает исключительно фыр-фыр-фыр, а вовсе не опыта, выходящего за рамки интересов вида.
Так вот. Условия задачи таковы: человек поле боя интересов вида и интересов духа. Трагикомизм ситуации в том, что дух выходит на это поле боя, облачившись в противника, как в скафандр. Потому что без тела ему в человеческом мире делать нечего. А тело у нас, извините, так получилось, из животного мира. Это не то чтобы «плохо». Но это многое затрудняет.
Однако если уж Дух решил, что будет заниматься умножением себя при помощи этого инструмента, он от своего намерения не отступится. Упрямый!
Это же в Книге Еноха проклятые ангелы навсегда лишены возможности говорить с Господом? Неважно; важно, что это очень точная метафора наших текущих дел.
Правда, однако, заключается в том, что в отмене проклятия заинтересованы обе стороны. Это наш шанс.
Так вот, возвращаясь к далеким предкам наших баранов. То есть к началу разговора. Господь всегда пытается поговорить со своими проклятыми ангелами (было бы не так, можно было бы объявить его самозванцем, поскольку быть Господом = быть бесконечным приятием). И точно так же Дух всегда пытается поговорить с человеком. С любым. В этом смысле, мы все равны.
То есть они, конечно, не «пытаются», а просто говорят. А мы не слышим в силу специфики устройства человеческого тела, в том числе, заложенных в него способов интерпретации поступающих сигналов. Но иногда некоторые из нас все-таки что-то слышат и видят. Это называется повышенная восприимчивость. Или еще как-нибудь называется; неважно. Важно, что в этом вопросе мы не равны совсем. Все рождаются с разным уровнем восприимчивости, у некоторых он практически несовместим с жизнью (некоторые тяжелые случаи аутизма тому пример), у некоторых таков, что никакие сигналы, кроме, разве что, обрушения на голову небоскреба восприняты не будут. А у некоторых в самый раз, чтобы иногда видеть и слышать всякие удивительные вещи, выходящие за рамки наших представлений о возможном. Казалось бы, благословение. А как бы не так.
И страх? Страх этот от страха ума, что его сейчас отменят за ненадобностью?