«Но боже мой! Какое страшное совпадение, думал он, муж сестры Анны вор и разбойник? Как подействует это на Анну и что там вообще происходит, в этом злополучном доме?»
Смельский почувствовал необходимость сейчас же отправиться к Краевым и разузнать все в подробностях.
Он взялся за шляпу и обратился к Шилову с такими словами:
Я сейчас пойду туда, Дмитрий, но надеюсь на твое гостеприимство на несколько дней.
С удовольствием! ответил Шилов. Я тебя познакомлю с графом, и он, вероятно, как моего знакомого, сочтет тебя и своим гостем. Мы тебе отведем помещение внизу, оно и предназначено для гостей.
Спасибо! Но мое-то положение каково теперь? сказал Смельский, поднимаясь.
Да, понимаю, незавидно, ответил Шилов.
Ужасное! Я не знаю, как и глядеть на эту мадам Краеву. Мне все будет казаться, что она сообщница мужа.
Шилов криво улыбнулся:
И ты уж прости меня, я тебе скажу правду. Эта мадам Краева мне сильно кажется соучастницей, да иначе и быть не может: при той мещанской жизни, какую они вели, жена не может не быть сообщницей мужа хоть в какой-нибудь степени.
Я просто не знаю, идти ли даже туда? спросил Смельский. Я не могу кривить душой и быть в том обществе, где будут разыгрывать несчастных и прятать свою злоумышленность Ты говоришь, деньги найдены при нем только в количестве пяти тысяч облигациями
Да! грустно, но утвердительно качнул головой Шилов.
Стало быть, ясно, что остальные он скрыл.
Да.
Знаешь, это чудовищно!
Смельский пожал плечами и потом, проведя рукой по своим пышным курчавым волосам, опустил голову.
Мне теперь предстоит задача вырвать оттуда мою невесту задумчиво сказал он.
Я бы тебе советовал это сделать поскорее! внушительно заметил Шилов.
Взволнованный Смельский пожал руку приятеля и в сопровождении его спустился с лестницы.
Он шел по аллее задумчивый, мысли его были тревожны.
Есть факты в быте человеческом такие странные, такие диссонирующие с обыденностью, что при встрече с ними получается и чувство какое-то странное, которому нет названия и характеристики.
Смельский чувствовал нечто подобное.
О Краеве он слышал, как о великолепном человеке, как о труженике и хорошем семьянине. Такое мнение о нем он составил себе из писем Татьяны Николаевны к Анне, которые последняя читала ему.
Он составил характер человека в самом хорошем смысле, и вдруг тот покусился на грабеж, а она, эта женщина, которую так любила и уважала Анна, оказалась сообщницей гнусного преступления.
Смельский в конце концов не знал, что и думать.
Одно теперь ему хотелось: как можно скорее прийти туда и собственными глазами сделать наблюдения.
Он комкал в руках обрывок письма Краевой с тем местом, где она несколько недель назад извещала Анну о переезде на дачу и приписывала адрес.
«Но бог знает, продолжал он думать, шагая по широкой тенистой дороге парка, может быть, этот тихоня Краев, этот по виду превосходный человек, скрыл и от жены своей замысел и хотел скрыть и самое преступление?
Недаром говорится, что в тихом омуте и водятся черти
Есть такие люди! Может быть, это и так, старался он себя успокоить, может быть, несчастная женщина и не виновата ни в чем, да и Дмитрий не прав со своими подозрениями и на нее? Увидим!»
Он еще прибавил шагу и вскоре вышел из парка в дачную местность.
Пройдя несколько по улице, где домики стояли рядом, утопая в листве садов, он свернул на заднюю линию и стал спрашивать дачу, означенную в адресе.
Двое мужиков, показывавших ему сперва направление, по которому он должен идти, не выразили никакого удивления, но зато попавшаяся франтоватая горничная выпучила на него глаза и, прежде чем ответить, пристально оглядела с ног до головы.
А потом, когда они уже разошлись, много раз подряд оглядывалась, пока не свернула за угол.
Сестры
Подъехав к даче, Анна увидала в садике детей и с ними толстую, очень почтенного вида няньку, такую, какие бывают около детей богатых аристократических домов.
Сестры
Подъехав к даче, Анна увидала в садике детей и с ними толстую, очень почтенного вида няньку, такую, какие бывают около детей богатых аристократических домов.
Тут же, около них, сидел на скамейке старик в белом чесучовом[2] костюме и соломенной панаме.
Он разговаривал со старшим мальчиком, и тот, видимо, был доволен этой беседой и ничуть не дичился старика.
Он помнил Аню по прошлогоднему приезду и поэтому, как только она появилась у калитки, указав на нее, крикнул:
Тетя Аня приехала!
Старик взглянул на входившую молодую девушку и, почтительно приподняв шляпу, встал со скамьи, Анна невольно остановилась перед этим великолепным стариком, наружность которого была так красива и изящна.
Но это был только миг, затем она ответила поклоном и быстро прошла через крыльцо в дачу.
На нее пахнуло лекарствами, а из комнаты налево высунулась голова сестры милосердия в белой накидке.
Она, словно хозяйка этого дома, спросила у Анны, что ей угодно.
Где Таня? Татьяна Николаевна? Я ее сестра!
Ах вот что! ответила сиделка. Сестра ваша больна Она теперь в забытьи Впрочем, не тревожьтесь, ей сегодня получше. Она уже перенесла кризис.
А Павел Павлович где?
Я никакого Павла Павловича не знаю.