Они женаты, что ли?
В гражданском браке, с благоговением прошептала Леночка.
Выражаясь в духе кудрявого Саши, незаконно сожительствуют.
Игорь распрямился, испытывая облегчение. Поначалу он ощутил себя здесь чужаком: никого не знает, сидит такой модный, как болван, а девчонки-вожатки под водительством решительной комиссарши Свистуновой борются за интернациональную дружбу, мир во всём мире и прочие правильные вещи. Однако фигушки. Тут как везде. Флаги флагами и серпы молотами, но даже в пионерлагере людям хочется жить попроще, полегче и получше.
Глава 4
Пионерская аллея
Валерка не стал давиться в толпе пацанов, сбившейся у выхода на трап. Куда рваться-то? Зачем? Только ручку у чемодана оторвут. Над палубой и рубкой трамвайчика, что прижался бортом к причалу, с криками носились чайки. Молодой матрос у трапа грубо оттеснял пацанов от раскрытых дверок, хватая за плечи, и пропускал по одному, как шарики в «Спортлото». Этот матрос всю дорогу о чём-то болтал с вожаткой, с пухлой и очкастой Ириной Михайловной, заигрывал с ней и теперь показывал, какой он резкий мужик.
По очереди! По очереди! орал он пацанам. Щас как дам в лоб!
Девчонки толклись за спинами пацанов и галдели.
Рин Халовна! кричали они. А Галкин лягается! Рин Халовна, тут чья-то кофта лежит! Рин Халовна, а у Морозовой панаму сдуло!
Валерка продолжал сидеть, пропустив вперёд и девчонок тоже.
Лагунов! увидела его вожатка. Пошевеливайся!
Лагунов! тотчас закричали девчонки, оглядываясь. Чего расселся! Вставай с лавки, дурак! Приехали! Слышишь, чего тебе сказали?
Валерка нехотя поднялся и пошёл, болтая чемоданом. Учителя всегда обращали на него внимание, потому что он был невысокий, худенький и в очках. Учителям казалось, что он нуждается в опеке, иначе его затрут или потеряют. Но Валерка Лагунов в опеке никогда не нуждался.
Жалко, что доплыли так быстро. На корабле было интересно.
Ирина Михайловна вывела свой отряд с причала и собрала в кучу возле ворот двух железных столбов, над которыми была укреплена дуга железной рамы с железными буквами: «Пионерлагерь Буревестник». Ирина Михайловна принялась по списку проверять свой отряд: пятнадцать мальчиков и пятнадцать девочек. Все после пятого класса, только школы разные, хотя из одного района, и почти всем по двенадцать лет. Валерка разглядывал опустевший речной трамвайчик изящный, будто огромная игрушка, а пацаны глазели на памятник у ворот на гипсовую скульптуру девочки-горнистки. Валерка ещё на трамвайчике отметил и запомнил, как в его отряде зовут самых шебутных и горластых мальчишек, которые умели знакомиться мгновенно и ничего не стеснялись.
Пацан по фамилии Титяпкин заглянул гипсовой горнистке под юбку и с сожалением сообщил:
Блин, там всё заделано!
Ты урод, Титяпкин! возмущённо завопили девочки.
Имени Титяпкина никто не знал, да с такой фамилией имя и не нужно.
Другой пацан Серёжка Домрачев сказал:
У нас закон такой был: кто шишкой ей в горн попадёт, чтобы шишка внутри осталась, тому будет счастье.
Серёжа Домрачев провёл в лагере «Буревестник» первую смену и теперь приехал на вторую. Он всё знал о «Буревестнике».
Я щас шишку найду! заметался мелкий юркий пацан, похожий на неукротимого лягушонка. Его звали Женя Гурьянов, а кличка была Гурька. Я каждую ночь сюда стану ходить! Я ей полную трубу шишек набью!
Гурьянов, вернись на место! рявкнула Ирина Михайловна.
Кидай не кидай, всё равно нихрена не сбудется! буркнул высокий губастый мальчик с недовольным лицом. Мальчика звали Веня Гельбич.
Законы всегда сбываются! возразил Колька Горохов. Чё, не верите? Сами увидите! Кто не верит тем же хуже!
У горна воронка неглубокая, там шишка не застрянет, рассудительно заметил крепкий русоволосый мальчик, которого звали Лёва Хлопов.
У нас у одного пацана застряла, возразил Серёжа Домрачев. Он домой вернулся, и ему родаки велик купили.
Запомните, ребята! громко объявила вожатая. Мы четвёртый отряд! Сейчас мы идём в четвёртый корпус! Разберитесь по парам!
Фиг ли как в садике-то! обиделся Славик Мухин.
Ирина Михайловна сама без обсуждений расфасовала мальчишек по парам. Валерке достался Серёжа Домрачев.
Ребячья суматоха под гипсовой горнисткой потихоньку разряжалась: вожатые уводили свои группы в жилые корпуса. Сначала забрали младших шестой и пятый отряды, потом Ирина Михайловна возглавила шествие четвёртого отряда. От ворот в глубину лагеря тянулась Пионерская аллея обсаженная кустами акации и обставленная большущими застеклёнными стендами. Вдоль аллеи, как вдоль городской улицы, возвышались фонари. На горячем асфальте валялись растопорщенные сосновые шишки.
Вы на шишки наступаете, пацы? спросил у всех Колька Горохов. А нельзя! Кто наступит тот чё-нито дома забыл, верная примета!
По всему лагерю в невидимых динамиках играла бравая пионерская музыка. Девочки сразу поторопились за Ириной Михайловной, чтобы расспрашивать её по пути, а мальчишки замыкали движение: им хватало собственного ума, и вожатка только мешала обмену мнениями.
Как тут живётся, Серый? по-хозяйски спросил Лёва Хлопов.
Да фигово! влез со своим мнением Гельбич. Я здесь в прошлом году одну смену провёл лучше бы в тюрьму попал. Месяц строем ходили!