Человек выдохнул. Сборка приспособления была самой простой частью. Использование было совсем другой задачей, поскольку связь с госпожой на таком расстоянии требовала сил, много сил. И единственным, откуда можно было взять эти силы, был его собственный разум. Однажды служба госпоже убьет его он это знал и принял как факт. Но его это не волновало. Если его убьет последний отчет, так тому и быть. Если он умрет, то это будет славная смерть на службе госпоже, любившей его и любимой им, хозяйке, которая понимала его боль и обещала облегчить ее.
Даже если она и была первопричиной этой боли.
Он уставился в темные глубины драгоценного камня. И, стиснув зубы, тяжело задышал в ожидании предстоящей агонии.
Моя госпожа, сказал он, повысив голос, чтобы перекричать бушующую вокруг бурю. Моя госпожа, он здесь. Он пришел. Все так, как вы сказали. Он следует по пути. Он следует вашей воле.
Человек прервался и глубоко вдохнул. Он чувствовал, как это начинается: сначала что-то легко коснулось глаз, затем охватило всю его голову. Спустя несколько секунд давление было таким, будто голову зажали в тисках, и казалось, что череп вот-вот расплющит по мере того, как его жизненная сила питала коммуникатор.
Госпожа! Вы слышите меня, госпожа? Вы видите меня? Пожалуйста, говорите со мной, говорите.
Ветер усилился, сверкнула молния, и когда прогремел гром, человек не услышал его. Он затерялся в кристалле, широко раскрыв глаза и уставившись в глубину, в мириады его граней.
Сперва он почувствовал холод и сильную боль, как будто его кости были сделаны изо льдов Тивии. Из глубины кристалла блеснул голубой свет, который затем стал нарастать и набирать яркость, отражаясь от внутренних плоскостей драгоценного камня до тех пор, пока камень не превратился в сияющий шар холодного синего огня.
Он почувствовал такую боль, будто давление вокруг головы вдруг превратилось в сплошную агонию, в боль острую и раскаленную, рассекающую его череп и спускающуюся вниз по всему телу. Он оказался прибит к месту, на котором сидел, каждая его мышца затвердела в ужасном, сокрушающем кости спазме. На его губах выступила пена, а его застывшая грудь тяжело вздымалась при дыхании. Снова сверкнула молния, и малая часть его сознания, которая еще оставалась свободной, его собственной, пожелала, чтобы молния ударила в него и положила конец его страданиям.
Секунды. Минуты. Может быть, часы прошли. Все, что он мог делать, смотреть в кристалл, смотреть неподвижными немигающими глазами, сжимая огрубевшими руками коммуникатор, острые края которого впивались в его плоть так, что кровь текла по запястьям, смешиваясь с дождевой водой. Его глаза уже почти закатились, он терял сознание, и вдруг услышал ее голос. Ее прекрасный славный голос, невероятным образом доносившийся из Карнаки, где она ждала. Ее слова были песней, а ее интонация мелодией. Он сразу же ощутил любовь и тепло, заполнившие его сознание. Она была его госпожой, она была для него всем. Она была ведьмой, он фамильяром.
Я вижу тебя, сказала она. Ты хорошо справился. Все будет готово. Его проводят домой. Как было предсказано, так и будет.
Человек ощутил тепло и покой. Он чувствовал себя так, будто парит, будто не находится в собственном теле, а поднимается над ним, глядя вниз на свою съежившуюся разрушенную оболочку. Он был насквозь мокрый, весь в крови, а его плащ трепал ветер.
Теперь спи, сказала она. Ты хорошо мне служил, твоя работа не будет забыта. Спи, а затем возвращайся ко мне в Карнаку, в Королевскую кунсткамеру, где завершатся последние приготовления.
Сверкнула молния. Самоцвет вспыхнул темно-синим пламенем.
Спи, спи.
Он уснул. Драгоценный камень погас.
ИНТЕРЛЮДИЯ
2-й день месяца Дерева, 1841 год
За 11 лет до переворота в Дануолле
«Я не сомневался, что Пандуссия богата ресурсами. Однако стоит хорошо узнать страну, если мы надеемся когда-нибудь воспользоваться мириадами ее сокровищ. Именно так я размышлял, когда давал согласие присоединиться к той злополучной экспедиции. Итак, на третий день месяца Земли, под спокойным серым небом огромный корабль «Антония Аквилло» вышел в море с капитаном, командой, исследователями и мной (всего 38 человек) на борту навстречу самому ужасающему и опустошительному с духовной точки зрения опыту в моей жизни».
Ваша милость, мои господа и дамы, товарищи-философы, джентльмены я приветствую вас! Вы собрались здесь этим вечером ради исторического момента, точки, в которой ось прогресса совершит поворот ведь Островная Империя находится в поисках далеких горизонтов, называемых нашим будущим! Сегодня мы те немногие, кому выпала особая честь увидеть отблеск нового чудесного времени, что простирается перед нами!
По рядам публики прокатилась волна смеха, и лишь несколько человек поаплодировали. Стоя в центре сцены в импровизированном зрительном зале, в который на один вечер превратилась большая часть вестибюля карнакской Королевской кунсткамеры, Арамис Стилтон сохранял улыбку, будто приклеенную к его лицу. Однако когда он прервался на вдох, она на мгновение исчезла.
«Идиоты. Чего тут, будьте вы прокляты, смешного? Вы не должны смеяться. Если честно, то я зря трачу на вас вечер».