Из тяжких воспоминаний меня грубо выдернула полицейская дубинка, упершаяся в грудь. И голос:
Стоять, блин! Куда прешь? Кто таков? Дукументы!
Я поднял глаза на владельца дубинки. Передо мной стоял худой низкорослый полицейский, судя по бляхе на груди из ППС. Форменное кепи сдвинуто на левое ухо. На почему-то небритом лице злые глазенки буравчиками. Форма как будто с чужого плеча и явно велика ее надевшему. Из нагрудного кармана торчит носимая рация. Пояс с кобурой пистолета перекошен. Штаны, больше похожие на шаровары, и нечищеные берцы добавляли неопрятности стоявшему передо мной «представителю закона».
Чаво вылупилси, дукумент давай!
ППСник ткнул меня дубинкой в солнечное сплетение. Второй, стоявший чуть левее меня, поднял автомат и передернул затвор. Не имитировал, дернув при включенном предохранителе, чтоб только лязгающий звук получить, а именно загнал патрон в патронник. Вот придурки! Они что, на голову больные? Я промолчал, быстро сканируя их сознание. Мелкому надоело ждать, и он поднял дубинку для удара. Да так с поднятой и замер. Моя короткая ментальная команда лишила обоих способности двигаться. А заодно и слышать, видеть и вспомнить, что с ними было за последние пятнадцать минут. Я быстро огляделся. Смеркалось, и на дорожке уже небыло гуляющих. Ментально проверил пространство в радиусе ста метров. Излучений человеческих сознаний не наблюдалось. И это было хорошо!
Я посмотрел на обездвиженных полицейских. Хотя какие это полицейские! Какие из них стражи порядка, защитники от насильников и грабителей? Все мысли, прочитанные мной в их сознании, вертелись вокруг «как срубить бабла». Вот и из меня они хотели элементарно вытрясти денег по наработанной схеме: задержали пьяного дебошира. А чтобы дебошир был пьяным, в кармане автоматчика припрятана бутылка дешевой водки с клофелином. Притащат накачанного таким коктейлем человека в отделение, а тот утром вспомнить ничего не сможет. Где пил, что делал и были ли у него при себе деньги и ценные вещи. А на него в дежурке рапорт от этих «постовых» лежит: выражался нецензурной бранью, оправлял естественные надобности в общественном месте, оказал злостное неповиновение и т. д. и т. п. В общем, административный арест гражданину корячится. А подлецы после смены разделят добычу, отдохнут, оттянутся на ворованные денежки, и снова заступят «на охрану общественного порядка».
Нет, ублюдки. Это ваша последняя смена. Завтра вас уже следователь терзать будет! Я подошел к автоматчику. Тот, таращась незрячими глазами, стоял, вцепившись в рукоять автомата. Указательный палец замер на спусковом крючке. Я щелкнул флажком предохранителя, исключая случайный выстрел.
Пошли за мной, оба! скомандовал я ППС-никам и сошел с дорожки в кусты. Они двинулись следом. За кустами была небольшая полянка, посередине которой росла старая яблоня. Дойдя до нее, я скомандовал:
Стоять. Быстро разделись!
На траву полетел автомат, ремни с пистолетами, форменные куртки, бронежилеты скрытного ношения, берцы и пузырястые штаны, выродки чьего-то ненавидящего полицию дизайна. Последними на кучу одежды шлепнулись трусы с майками. Их я стволом автомата отбросил в сторону, а все остальное скатал в тугой узел, предварительно сунув в него автомат и пистолеты. Потом приказал голышам выпить их водку, сесть спинами к яблоне и, мысленно попросив у нее прощения, приковал двумя парами наручников ублюдков вокруг дерева. Не удержался пнул каждого по ребрам. Отошел в сторонку, открыл портал и шагнул в свою комнату. Бросил узел с трофеями на пол, разделся и нырнул под душ, стремясь побыстрее смыть ту мерзость, с которой столкнулся на дорожке парка своего безмятежного детства.
Первое документы, второе экипировка. Итак, паспорт. Стою перед входом в здание Управления федеральной миграционной службы. Двери в него покоя не знают: одни посетители входят, другие выходят. Европейских лиц мало, в основном азиатские. Даже пара негров, громко балабоня по-своему, с силой распахнув стеклянную дверь вывалились на улицу. Радостные! Видимо, гражданство получили. И что, нам их теперь не неграми, а «афророссиянами» называть? Не дождутся!
Первое документы, второе экипировка. Итак, паспорт. Стою перед входом в здание Управления федеральной миграционной службы. Двери в него покоя не знают: одни посетители входят, другие выходят. Европейских лиц мало, в основном азиатские. Даже пара негров, громко балабоня по-своему, с силой распахнув стеклянную дверь вывалились на улицу. Радостные! Видимо, гражданство получили. И что, нам их теперь не неграми, а «афророссиянами» называть? Не дождутся!
Дверь покорно пропустила внутрь «присутственного места» и меня. В коридоре, подпирая стены плечами из-за отсутствия стульев, стояли посетители. Гул разговоров на чужом языке и специфический «азиатский» запах. Небритые лица и натянутые почти до бровей лыжные шапочки. Зачем вы здесь, «гости» незваные? Голодно вам в ваших суверенных кишлаках и аулах? Так и у нас нет молочных рек в кисельных берегах. Даром вас кормить никто теперь не будет, работать придется. Вот только работа и нам, гражданам России, нужна! А ушлые «бизнесмены» быстро прочухали свою выгоду: на деньги, которые он платит россиянину, можно нанять троих-четверых узбеков или таджиков. Так зачем платить больше?! Как они работают, и что из-под их рук выходит другой вопрос.