Вот показался широкий плес с песчаной отмелью. Лучшего места для ночевки не предвиделось, ошвартовались. Четко знавшие свои обязанности люди быстро занялись их исполнением. Кто побежал в лес за дровами, кто стал ставить навесы и выгружать необходимое для разбивки лагеря снаряжение. На охоту сегодня рассчитывать не приходилось, потому варили густой суп из привезенных с собой продуктов.
Следующие семь дней отличались друг от друга только степенью трудности прохождения баркасов в русле реки. Оно еще больше сузилось, стало извилистым, а течение быстрым. Все чаще днища баркасов елозили по камням, но пробоин пока не было, а течи быстро устранялись. Но вот постепенно река стала менее камениста, а долина шире. Участились посадки тяжелогруженых баркасов на мели. Пришлось остановиться в удобном месте на сутки и распределять часть грузов по лодкам. По моим подсчетам, плыть нам осталось километров семьдесят до крутого поворота русла Риу-Доси на юг.
Погода становилась с каждым днем все противнее: наступала зима. Небо хмурилось, тучи закрывали небо, но температура воздуха почти не падала. Было тепло и сыро. Каждый вечер воинам приходилось чистить свои мушкеты, иначе ржавчина быстро превратит оружие в бесполезные железяки. Иногда моросил дождь, но делал он это вяло и не долго приходившие с океана тучи разгружались над прибрежными лесами. Недаром же их дождевыми назвали.
На следующий день после вынужденной остановки встретился первый местный житель, в одиночестве плывший куда-то вниз по реке. Увидев лодки разведчиков, вынырнувшие из-за островка, он попытался скрыться, но не получилось. Индеец сдался и был доставлен ко мне. Выглядел пленник изможденно. На раны в бедре и правом плече были кое-как наложены повязки из листьев. Но из-под них все равно сочилась кровь. Судя по его состоянию, раны он получил не раньше вчерашнего дня.
Я не понимаю его языка, Великий, сказал Сатемпо, когда поднял пленника на палубу моего баркаса. А он не понимает моего. Хотя некоторые слова знакомы.
И это не удивительно. Многие племена тропических лесных индейцев говорили на языках группы тупи-гуарани, но нередко различия между отдельными языками были настолько велики, что представители разных племен не могли понять друг друга. Но я-то полиглот!
Приказал снять с пленного повязки и промыть раны водой с добавлением в нее некоторого количества самогонки. Потом достал крест с зеленым камнем, мой инструмент для врачевания. Зеленые лучики из камня достаточно быстро остановили кровь и помогли ранам затянуться. Пока я лечил пленника, мои индейцы смотрели на это стоя на коленях. А когда раны затянулись, то уткнулись лицами в палубу, повторяя:
Ньяманду́! Великий Ньяманду́!
Уж это слово понимало все коренное население с этой стороны Анд. Пленник с широко распахнутыми глазами рухнул передо мной ниц и произнес:
Спасибо, Великий!
Одной благодарностью не отделаешься. Отвечай: кто такой, откуда, куда и зачем?
Индейца звали Чумхол. Его деревня стояла выше по реке. Вчера на нее напали белые люди, сидевшие на странных животных. В руках они держали палки, изрыгавшие огонь, дым и гром, непонятно как убивавшие воинов. В него самого два раза попал огонь из этих палок. Уцелевших людей белые согнали в общественный дом и связали. Чумхола приняли за мертвого и не тронули. Он пролежал, где упал, до вечера. Потом уполз к реке, нашел лодку и поплыл по течению, куда вода вынесет.
Понятно. Охотники за рабами. Скорее всего, из Витории. Это поселение ближайшее отсюда. Странные звери лошади, а палки с дымом и громом мушкеты. С белыми понятно, а вот с индейцами не очень. За сорок лет, что существует поселение Витория, ее жители хотя бы пару раз в этих местах, но побывали бы. И познакомили бы местных жителей и с лошадьми, и с огнестрельным оружием.
Как давно вы живете на этой реке, Чумхол?
Пятый год, Великий! Мое племя раньше жило в другой долине, в горах. Там тоже есть река, она впадает в эту. Женщины занимались выращиванием маниока, ямса, кукурузы, бобов, арахиса и картофеля. Лепили горшки, плели корзины, ткали полотно. Мужчины охотились и ловили рыбу. Жили мы большими семьями в длинных домах. Обменивались с бродячими племенами горцев. Мы им овощи, они нам шкуры и черный песок, из которого шаман делал с помощью огня пластины желтого цвета. Красивые, блестящие! Из такой пластины он вождю сделал широкую ленту, украшенную перьями и цветными камешками. Вождь ее на голове носил. Жили хорошо, даже не воевали ни с кем уже долго. Но потом началось странное. Вождь посылал воинов в места мены, но они приходили ни с чем, либо вообще не приходили. Сначала думали, что люди гор начали войну, но возвратившиеся воины приносили оружие и товары для мены, что находили брошенными в горах. На оружии крови не было! Тогда вождь сам пошел с несколькими самыми сильными воинами в горы. Вернулся один. Сказал, что там поселилось чудовище, которое взглядом отнимает волю у людей и уводит их в сторону Большой горы. Старейшины приняли решение уходить. Так мы оказались на этой реке. Деревня здесь еще раньше была, мы сюда на каноэ приплывали, меняться. Только нашли мы ее пустой. И несколько скелетов. Куда жители делись не известно. Видно, враги напали, и люди ушли. Идти в лес мы не хотели, потому решили поселиться здесь. Поля были, даже урожай собрали, что осталось. Только место, наверное, проклятое. Кто раньше жил пропали. Теперь пропали и мои соплеменники.