Вскочил с кровати и прошелся по каюте. Время, время, время! Надо двигать на Родину, вмешиваться в историю Руси, менять ее ход. Не нравится мне то, что с ней будут делать Романовы. Особенно Петруша в своей неуемной любви к иностранцам и иностранщине. Откроет окно в Европу, и через него поналезет всякой жадной спесивой нечисти, что присосется к чистому телу Руси православной и будет кровушку пить. Да и дальнейшее развитие событий не радует. Сколько людей русских головы сложат в войнах ненужных за интересы чужие! Сколько раз земля русская «пуста быть»!
Я с силой пнул капитанское кресло и, охнув, заскакал на одной ноге, ухватив ушибленную двумя руками. Забыл, что сапоги снял, ложась на кровать! Я ведь дикий русич, это европеоиды да мерикосы в башмаках на кровать валятся. Доковылял до «зушки», погладил тонкий ствол. Нет, я смогу расшевелить Русь! Найду людей, добуду технологии, вооружу армию и вломлю всем, кто на нее хвост задерет. Пощады не будет, как не будет и выдумок о гуманном ведении войн. Война это не боксерский поединок. На ней убивают врагов, а не бьют им морды, а потом руки пожимают. Если враг не сдается, то его уничтожают всеми доступными средствами. А если сдается, то его нагибают так, чтобы он уже никогда не смог встать с земли, даже на колени. Свой народ жалеть надо, а не вражеский!
Надел сапоги, вышел на палубу. Флейт шел фордевинд, пассат дул в корму, но Рамон ставить все паруса не стал. За обоими бортами на шлюпбалках висели шесть баркасов. И хоть матросы облегчили их насколько возможно, сняв штатное снаряжение, включая мачты и весла, но сами по себе суденышки были достаточно тяжелы. Закрепляли баркасы к флейту основательно, чтобы в шторм не оторвались и дел не натворили. Но вот остойчивости это полупустому флейту не прибавило. Если к Риу-Доси он вез более трехсот человек и полный трюм припасов и снаряжения, то сейчас на борту нас, пассажиров, было чуть более двух сотен, а в трюмах запасы на переход и часть того, что с фазенды плантатора теми баркасами вывезли и обязаны населению Новороссийска продемонстрировать как трофеи. Вот и приходится идти потихоньку, учитывая не лучшее расположение груза.
Погода благоприятствовала. Ветер дул ровно, солнышко пригревало, и мои усталые старатели отсыпались и бездельничали. А что еще делать пассажирам? Я оглядел палубу. Негров загнали в трюм, чтоб не мешали и не мозолили глаза. Уругвайцы знали о моем к ним отношении и сами прониклись тем же чувством, воспринимая черных ниже каторжников. Нет им в княжестве места не только как свободным, но и как рабам. Потому я всех захваченных африканцев продам в Буэнос-Айресе. Не нужна мне их генетика в Русском Уругвае.
Паруса за кормой! услышал я крик марсового и поспешил на квартердек. Там, помимо рулевых, находился и Рамон. Он стоял и смотрел в двенадцатикратный бинокль, подаренный мной после посещения будущего. Передал мне прибор и произнес:
Полюбуйся. Три военных корабля под испанскими флагами. Идут довольно шустро. Нас догонят часа через четыре. Могут мимо пройти, а могут и поинтересоваться, кто мы и куда идем. Тем более с таким количеством баркасов, закрепленных таким необычным способом.
Скорее всего, поинтересуются. Вот только нам их интерес ни к чему. Уж больно меркантильным оказаться может. Меняй, Рамон, курс, уходи в океан.
Есть, воевода!
Рамон прокричал команды, их дудкой продублировал боцман. Матросы полезли на мачты, и вскоре флейт бакштаг левого галса уходил в океан. Флейт судно быстроходное, но трюмы полупусты и тяжелые баркасы, подвешенные высоко, мешают. Так что могут возникнуть проблемы. Марсовый, так же имевший в своем распоряжении бинокль, прокричал, что одно судно отделилось и пошло курсом преследования. Рамон приказал добавить парусов. Флейт, накренившись, побежал резвее.
Как думаешь, Рамон, через сколько времени он нас догонит?
Полюбуйся. Три военных корабля под испанскими флагами. Идут довольно шустро. Нас догонят часа через четыре. Могут мимо пройти, а могут и поинтересоваться, кто мы и куда идем. Тем более с таким количеством баркасов, закрепленных таким необычным способом.
Скорее всего, поинтересуются. Вот только нам их интерес ни к чему. Уж больно меркантильным оказаться может. Меняй, Рамон, курс, уходи в океан.
Есть, воевода!
Рамон прокричал команды, их дудкой продублировал боцман. Матросы полезли на мачты, и вскоре флейт бакштаг левого галса уходил в океан. Флейт судно быстроходное, но трюмы полупусты и тяжелые баркасы, подвешенные высоко, мешают. Так что могут возникнуть проблемы. Марсовый, так же имевший в своем распоряжении бинокль, прокричал, что одно судно отделилось и пошло курсом преследования. Рамон приказал добавить парусов. Флейт, накренившись, побежал резвее.
Как думаешь, Рамон, через сколько времени он нас догонит?
Часов через пять, может шесть. Конечно, если баркасы сбросим, то он нас вообще не догонит.
Ага, щас! Обойдется! Посчитай, где его спутники будут через это время.
Будет исполнено.
Рамон ушел в каюту, а я приник к окулярам. Оптика будущего приблизила изображение преследователя, но деталей разглядеть все же не помогла. Я включил дальновидение, но и оно оказалось не столь сильно. Далеко еще. Ладно, подождем. Подготовимся. Заодно и пообедаем. На сытый желудок воевать веселее.