У Петра таких сомнений не было. Это не его страна, не его земля и не его народ. Этим все сказано. Да и государь попросил
Этого достаточно.
Телега, и не одна, двигалась по направлению к корпусу маршала Катины. Еще несколько телег двигались по направлению к войскам Савойского.
Где-то да сработает.
Что вы сказали?!
Людовик был в ярости. Адмирал де Турвиль был бледен, как мраморная колонна, но держался так же стойко.
Да, сир. Именно так. Два корабля, которые были сцеплены между собой. «Белая Лилия» и
Какая разница?!
На парусе было написано «За русского князя Ромодановского». И на палубе тоже, и на стене в каюте капитана, чтобы все увидели. А на корабле
Де Турвиля трясло.
Он многое видел, но такого
Джек Потрошитель еще не родился, но мог бы поучиться у неизвестных авторов послания. Современная медицина не могла определить до или после смерти поиздевались над телом, но какой резон кромсать трупы? Вот адмирал и предположил, что несчастных пытали еще при жизни.
И как пытали!
Отрезали головы и сложили пирамидкой.
Отдельно на большом блюде выложили носы и уши. Пальцы и половые органы, руки и ноги. Кишки развесили серпантином на мачтах и птицы порадовались угощению.
Возможно, адмиралу было бы легче, узнай он, что это проделывали с мертвыми телами, и что исполнителей приказа не раз стошнило в процессе. А, может, и нет.
Людовику точно легче не стало.
Подлые московиты нашли, как поквитаться.
Слухи ползут, ваше величество, выдавил адмирал.
Слухи!
Людовик не знал, что их распускали сами «подлые московиты», в красках рассказывая по тавернам о предсмертных мучениях несчастных моряков, о коварстве и жестокости русских, которым и Эдвард Тич позавидовал бы
Получалось неплохо, чай, врать не кирпичи таскать. Софья не могла отказать Ромодановскому, когда тот попросил расквитаться за родственника, да и помнила она мальчишку. Серьезный такой, из второго выпуска царевичевой школы сколько их будет таких мальчишек и девчонок, которые пошли ради своей страны на смерть?
Много, слишком много.
Она еще не знала, что сап собрал свою жертву и среди тех, кто выполнял ее распоряжение. Первым умер Иван. Даже у привитых людей возможен был смертельный исход. Петр не заразился, но легче ему от этого не было.
Есть вещи, которые лучше не делать.
Сап вспыхнул среди французских войск легко и непринужденно, словно полежавший месяц на солнце валежник от случайной искры. И последствия были такими же ужасными.
Одной из жертв стал Виктор Савойский. Одной, хотя и не самой важной. Намного страшнее оказались те, кто дезертировал из войска, в надежде избежать страшной болезни.
Сап ушел вместе с ними во Францию.
Пожар заболевания накрыл Италию и Францию. Война захлебнулась, не начавшись, а по дорогам поползли проповедники, которые кричали, что война не угодна Богу!
Король начал войну и Господь покарал его! А вот если бы король молился, вместо того, чтобы празднества устраивать и бриллиантами обвешиваться
Пророков ловили и кого-то даже повесили.
Бесполезно.
Слухи шли вслед за сапом и были куда опаснее. Людовик злился, но что тут можно было поделать? Воевать становилось попросту опасно еще одно поражение, и страна полыхнет бунтом. Да таким, что Фронда пряниками покажется.
Глупцом Людовик не был. И осознавал, что в этой партии его переиграли, только не понимал пока кто. Но собирался разобраться и понять.
И отомстить.
Спускать такое было не в его обычае.
Даже если сап вспыхнул сам (в биологическое оружие Людовик поверить не мог, потому что не знал, как такое возможно), то слухи сами не распускаются. У них есть авторы, а учитывая их обширность и однообразие автор.
Один.
Которому это выгодно.
А кому бы?
Версий было две. Испанцы и московиты, кто ж еще? Оставалось выяснить кто.
Анна знала об этом и писала на родину. Софья читала донесения и надеялась лишь, что концы достаточно хорошо упрятаны в воду.
Хотя даже если бы Людовик вздумал им мстить
Софья честно признавала, что за такое их повесить мало. И в кои-то веки не оправдывала себя или брата с мужем. Человек тварь своеобразная, чтобы снять с себя ответственность или избавиться от чувства вины, он что угодно изобретет. Но Софья не могла этого сделать. Фантазии не хватало.
Куда ушли лихие ребята, которые рубились с турками под стенами Каменца?
Когда их сменили политики?
Софья не могла ответить на этот вопрос, и ей было тошно и горько.
Наверное, это естественный процесс. Политика вымывает из души порядочность, только вот когда это произошло с ними? И не получится ли так, что Алексей или Иван сочтут целесообразным разменять на военную удачу или кусок земли жизнь кого-то из близких? Того же Владимира, например?
От выгодного замужества до выгодного убийства один шаг, но когда Софья попыталась поговорить об этом с ребятами, то встретила непонимание.
Что может быть не так? Что ее пугает? Все ведь ради Руси, она должна это понимать!
Софья понимала, но не оставляло ощущение чего-то подлого.
1697 год
Швеция была в трауре. Умирал Карл XI.
Король уже с год как жаловался на боли в животе, которые не мог облегчить ни один медки. Могли временно заглушить их опием, но не унять вовсе, не избавить от них короля