За еду я все-таки заплатил. Цены для паломников скромные, и грабить мне никого не хочется. Небогато тут люди живут. Хотя про владельца столовой не знаю. Но, думаю, перерасход продуктов он все равно из поваров с официантами вычтет.
После омлета вождь заметно подобрел и на толпу почитателей на обратном пути смотрел уже более благосклонно. Ворчал что-то вроде:
Уважаете меня, слабаки? Правильно делаете!
А я, чуток поколебавшись, врубил на полную мощность «силу жизни» и «стимулирование регенерации». Вроде как благодатью от священной обезьяны на толпу повеял. Потом сообразил и стал перемежать мелодию напутствием: «Почитайте Бабу-Сатьи»!» А то как бы после такой демонстрации он во мне конкурента не увидел
Наглый обезьян совсем себя хозяином положения почувствовал. Я весь пакетами нагруженный, а он сидит себе на плече и покусывает лепешку. И гордо поглядывает на людей вокруг. Не знаю, что он там чувствует, но ситуация ему явно нравится. А вот мне не очень. Мало того что у него на ногах вполне приличные когти оказались, которыми он за меня цепляется, так еще ест неаккуратно. Кучу крошек мне за шиворот насыпал, для большей моей радости. Но я терпел, улыбался и играл мелодии заклинаний.
Наконец вошли на территорию ашрама. Вся толпа полезла было следом, но я их от имени Ханумана остановил. «Только с разрешения Бабы-Сатьи. А пока всем молиться». Благо какой-то местный храм (скорее, крытая площадка для медитаций) рядом со входом находился. Вот туда всех и направил. А на самых настырных еще «отвод глаз» наложил.
В общем, выбрался целым. Теперь, правда, с Бабой-Сатьи объясняться. Но это все равно пришлось бы делать, про то, что народные волнения обезьяны подавили, ему наверняка сразу расскажут, как вернется.
Устроил для обезьян что-то вроде пикника на берегу ручья. Вождь совсем подобрел и созвал всю свою стаю (или все-таки племя?).
Жители поселка стали к нам подтягиваться, но выяснить у них масштабы разрушений и потерь не удалось. Слишком все обезьянами увлечены были. «Неужели и вправду они разговаривают?» так и витало в воздухе. Попросил Вождя сказать чего-нибудь людям. Но ничего вразумительного от него услышать не удалось. Только «Не мешайте!», «Все мое!» и «Еды не дам!». Остальные тоже иногда добавляли что-то вроде «Кыш!» и «Не тяни лапы!». Хорошо хоть потрахаться не предлагали, а то я, если честно, опасался.
Пришлось самому «ментальное общение» использовать и высказать от имени Вождя что-то типа «Молодцы!» и «Ведите себя хорошо, слушайте Бабу-Сатьи!».
Уже от своего имени и обычным голосом пожурил собравшихся, что угощение пришедшим на помощь обезьянам так и не собрали. Пришлось из-за этого в лагерь паломников ходить, народ смущать. Как бы Бабу-Сатьи такое своеволие не огорчило.
Действительно, обеспокоенно произнес один из руководивших прежде обороной отставников, кажется, Филипп. Ведь Баба раньше хануманов народу не показывал.
Но он их и не прятал, решил я уменьшить немедленно возникшее напряжение. Просто не понуждал выходить. А ко мне они сами пришли, видимо, потому что я свой дом рядом с их построил.
Нет, это вас так Баба-Сатьи отметил, не терпящим возражения голосом припечатала одна из кумушек. Наверняка он вам во сне и дату интервью назначил. Ведь назначил? Нет, не отвечайте. Сами знаете, на эту тему говорить не надо.
Очень «логично». А зачем сама разговор затеяла? Впрочем, у этого гуру все так. Например, он охотно дарит на интервью посетителям золотые кольца, которые вынимает прямо из воздуха (на зависть иллюзионистам). Но при этом всех предупреждают (не он сам, а слуги), что если начать хвастаться кольцом или, упаси вас высшие силы, попытаться его продать оно немедленно потеряет всю благодать и превратится в дешевую бижутерию.
Хотя я несправедлив. С логикой в любой религии дело обстоит плохо. Недаром первое требование верить сердцем, а не умом.
И несправедлив вдвойне. Кумушки все-таки понимают, что хотя «тайная» дата интервью и должна быть мне назначена, в свете последних беспорядков ее все-таки надо уточнить. В приемной гуру (есть у него такая). Что мне сделать и посоветовали.
А я им посоветовал в ответ все-таки порыться в своих запасах и принести хануманам чего-нибудь вкусного. Хотя бы сластей каких-нибудь.
Вкусно давай! неожиданно ментально рявкнул на них Вождь. Очень к месту, должен сказать.
Болтушек как ветром сдуло. И почти бегом вернулись, неся конфеты, засахаренные фрукты. Даже кто-то банку сгущенки принес. Много всего. Но ничему пропасть обезьяны не дали. Сущие проглоты.
Со сгущенкой и вовсе казус случился. Открытую консервным ножом банку захапал Вождь. Быстро разобрался и стал макать внутрь палец и его облизывать. В конце концов, порезался о неровно обрезанный край. Как он возмутился! Пришлось на него срочно «малое исцеление» накладывать и ментально успокаивать.
Успокоился обезьян довольно быстро. Собственно, его не сам порез и связанные с ним неприятные ощущения возмутили, а вредная ловушка для пальца. Он ее так воспринял. Того, что он сам криворукий, даже в мыслях не допускал. Но довольно быстро всех простил. Потому что добрый (по его мнению). Если я правильно его мысли понял.