Слова Индара оказались пророческими. Уже через неделю через реку потянулись первые колонны бывших рабов, под охраной десятка легионеров, да редкие возы с трофеями, в основном самородное железо, шкуры и меха. Ну и само собой, огромные стада скота и небольших степных лошадок, так ценимых местными крестьянами за выносливость. Империя подошла к вопросу Степи очень основательно. Легионы не только уничтожали всех способных носить оружие, но и грабила степняков, практически под чистую. Даже детей и тех вывозили, правда только малолеток, а что было с остальными, я предпочитал не думать. Скорее всего поступила как в свое время Чингисхан, всех кто не дорос до чеки арбы в полон, а остальных под нож.
Слова Индара оказались пророческими. Уже через неделю через реку потянулись первые колонны бывших рабов, под охраной десятка легионеров, да редкие возы с трофеями, в основном самородное железо, шкуры и меха. Ну и само собой, огромные стада скота и небольших степных лошадок, так ценимых местными крестьянами за выносливость. Империя подошла к вопросу Степи очень основательно. Легионы не только уничтожали всех способных носить оружие, но и грабила степняков, практически под чистую. Даже детей и тех вывозили, правда только малолеток, а что было с остальными, я предпочитал не думать. Скорее всего поступила как в свое время Чингисхан, всех кто не дорос до чеки арбы в полон, а остальных под нож.
В общем, почти семь месяцев мы охраняли переправу. Рядом с нашим неказистым понтонным мостом выросло еще три, эти уже были добротные, построенные со всем старанием и в соответствии с местными правилами и обычаями, настоящие мосты, хоть и плавучие. Ну а через семь месяцев и армия вернулась, причем, как и говорил Индар, заметно поредевшая, в лучшем случае каждый второй выжил, а не раненых было процентов десять, не больше. Зато, на многие годы Империя теперь могла вздохнуть более-менее спокойно, угроза со стороны Степи была, если и не ликвидирована, то на полтора-два десятилетия снижена почти до минимума. А приграничные районы получили десятки тысяч поселенцев, крестьяне лошадей и скот, ну и облегчение налогов, часть легионов сразу же направилась на север, а оставшиеся были переформированы, да и осталось их всего два, две тысячи воинов, вместо десяти, это заметное облегчение бремени. Ну а нашу тысячу, не знаю, за какие такие заслуги, единственную из всех, перевели в столицу, ну и меня с ней, ясно дело. Так я и оказался в столице Империи, «славном городе Марассе».
В этом Мире я прожил уже почти год. Иногда, нет-нет, да и закрадывается в голову паническая мысль, что меня жестоко кинули и я здесь застрял до конца своих дней, ведь помнится, что кто-то мне доказывал, что на счету каждый день, если не каждый час и надо срочно найти нужную Сущность, чтобы восстановить защиту острова, а я что вижу Прошел почти год, мой перстенек никаких сигналов не подает, никаких следов магии я до сих пор не заметил, да и упоминаний о ней не очень-то и много, если не считать того, когда я плавал в озере, а потом учил детишек тысяцкого, их почитай что и не было. Но потом возникала мысль, что может быть в этом Мире время течет совсем не так как в том, или это все же какая-то магическая виртуальность и в реальности прошло каких-нибудь пара-тройка минут. Почему-то, особенно часто такие мысли посещали меня во время нашего передислоцирования в столицу. Может быть потому, что я откровенно маялся от безделья, может быть потому, что у меня, неожиданно, появилось слишком много свободного времени, а может потому, что я никак не мог понять и разобраться в жизни Империи, все вокруг мне казалось каким-то ненастоящим, картонным и неправильным.
Это чувство «лубочности» окружающего прошло только в Марассе, после тихого и провинциального Бандура, столица обрушилась на меня как ураган, как смерч и цунами в «одном флаконе». Толпы людей на улицах, все куда-то спешат, торопятся, вокруг раздаются десятки самых разных говоров и языков, огромные и прекрасные дворцы, стоят в окружении самых настоящих лачуг, слепленых из соломы и навоза, в этих хибарах, зачастую, нет ничего, кроме грязной циновки, служащей хозяину и постелью, и столом. И кругом храмы, десятки, сотни храмов. Каждый божий день какой-нибудь религиозный праздник, потому как богов в Империи оказалось не один, не два и даже не десять, а несколько сот. Праздники эти шумные, с карнавалами и жертвоприношениями и как специально, начинаются вечером и город бурлит до утра. Я не понимаю, когда все эти люди умудряются еще и спать. Вот в такой обстановке я и прожил следующие два месяца, до того самого момента, когда меня разбудил взъерошенный пацан с известием, что, пожалуй, единственный мой друг в этом Мире совершил убийство и приговорен к смертной казни, а меня срочно вызывает тысяцкий Сахди.
Это правда?! ворвался я в кабинет тысяцкого.
Смотря то, о чем ты говоришь, сотник. в меня уперся тяжелый взгляд Сахди.
Правда, что сказал мне мальчишка о Хегоре?
Я не знаю, что тебе сказал твой мальчишка.
Правда, что Хегора сегодня после восьмого колокола казнят? Правда, что он убил каких-то там жрецов?